Авнер Грейф - Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли

Следовательно, каждый из двух главных генуэзских кланов имел мотив мобилизовать собственные ресурсы для межклановой кооперации, чтобы способствовать экономическому процветанию Генуи, которое, однако, не должно было понижать способность клана сдерживать властные претензии соперника.

Первоначально относительно высокий выигрыш от совместной мобилизации ресурсов означал, что межклановое соперничество не помешает межклановой кооперации. Но поскольку межклановая кооперация повышала экономическое благосостояние Генуи (эндогенное изменение квазипараметра), она превратила политический контроль над городом в еще более привлекательную цель, усилив конкуренцию за политическое и экономическое господство в городе.

Страшась того, что любой временный упадок их относительной силы создаст возможность, которой не преминет воспользоваться другой клан, кланы ввязались в «гонку вооружений». Она привела к еще одному изменению квазипараметров: скупке земель, укрепляемых кланами, чтобы контролировать определенные кварталы; созданию сетей патронажа; такой социализации членов кланов, которая обеспечивала интернализацию лояльности клана и делала нормой месть, направленную на защиту его чести.

Внешняя угроза стала экзогенным сдвигом параметров, который поддержал межклановую кооперацию. После 1154 г. попытки Фридриха Барбароссы получить фактический контроль над Северной Италией сделали взаимное сдерживание самоподдерживающимся при большем множестве параметров. Эта внешняя угроза не изменила представления членов клана о том, что так поступят другие кланы, если угроза отступит. Однако поскольку кланы считали, что угроза сохранится, у каждого из них было меньше мотивов выступить против другого клана с военной силой. В результате генуэзские кланы совместно мобилизовали свои ресурсы, приобретали заморские коммерческие владения, расширяли торговлю, а экономическая структура Генуи стала основываться на торговле на большие расстояния.

Эта торговая экспансия и структурная трансформация подорвали межклановое взаимное сдерживание, сделав его самоподдерживающимся при меньшем числе параметров. Экономический рост, повысивший прибыль от возможного контроля над всем городом, привел к сокращению числа параметров, при которых взаимное сдерживание оставалось самоподдерживающимся в отсутствие внешней угрозы.

В 1164 г. гражданские войны в Германии отвлекли внимание императора от Италии. В результате уровень внешней угрозы, которой противостояла Генуя, существенно понизился, вернувшись, по всей вероятности, к состоянию до 1154 г. Однако значение квазипараметра богатства теперь было на более высокой отметке, чем ранее, а поскольку убеждения оставались стабильными, прежнее равновесие взаимного сдерживания больше не было самоподдерживающимся.

Коммуна увязла в длительной гражданской войне, в течение которой то один, то другой клан на какое-то время получал верховную власть. Однако как только внешние условия менялись, кто-нибудь сразу же бросал ему вызов. Один генуэзский хроникер XII в. свидетельствует: «Гражданские разногласия, омерзительные заговоры и междоусобицы настолько распространились в городе, что заставили ненавидеть друг друга многих людей, которые стремились завладеть постами консулов коммуны» [Annali, 1190, vol. II, p. 219–220] (Annali Genovesi di Caffaro e dei suoi Continuatori, 1099–1240). Борьба стала особенно ожесточенной в 11891194 гг., когда она поставила под вопрос само существование города.

Эти события отражают не просто сдвиг внешних условий. Они также показывают, что эндогенные изменения (повышение уровня коммерциализации и благосостояния города, прошлые инвестиции кланов в военные силы и патронаж, а также, возможно, формирование идентичностей индивидов как членов кланов) ограничили число параметров, при которых институт Генуи мог быть самоподдерживающимся. Город, остававшийся мирным, несмотря на отсутствие угрозы со стороны императора, в период до 1154 г., погрузился в гражданскую войну, когда после 1164 г. эта угроза снова исчезла. Экзогенная ситуация, которая ранее могла бы и не привести к распаду института Генуи, теперь оказала разрушительное воздействие.

В 1194 г. император Священной Римской империи, которому требовалась помощь генуэзского флота, был заинтересован в прекращении гражданской войны. Обещая награды и угрожая войной, он склонил генуэзские кланы к соглашению, по которому политические институты Генуи менялись путем введения самоподдерживающейся организации, восстанавливавшей межклановое сдерживание и кооперацию.

Новым институтом в центре генуэзской жизни стал негенуэзский институт подеста. Подеста избирался комитетом представителей окрестностей города, который был достаточно обширен, чтобы ни один клан не мог его контролировать. Подеста, нанимаемый на год, чтобы служить в качестве генуэзского военного лидера, судьи и управленца, поддерживался солдатами и судьями, выбираемыми им.

Подеста и его военный контингент повысили способность кланов к кооперации, создав военный баланс между ними. Угроза вмешательства со стороны подеста удерживала каждый клан от атак против другого клана и от претензий на полноту власти в городе. Поскольку подеста платили в конце его срока, угроза была вполне достоверной: если бы тот или иной клан захватил контроль над городом, у него не было бы оснований платить подеста. Эта схема вознаграждения также определила заинтересованность подеста в том, чтобы не изменять на фундаментальном уровне баланс сил между фракциями. Поэтому подеста мог давать убедительные обещания сохранять свою беспристрастность, наказывая только тех, кто нарушил закон, а не весь клан.

В течение некоторого времени институт подеста способствовал межклановой кооперации и соответственно политической стабильности и экономическому росту. Он был самоподдерживающимся институтом, поскольку самоподдерживающееся убеждение в недолговечности политического господства, завоеванного силой, удерживало кланы от соответствующих попыток. Убежденность в том, что все кланы могут выиграть от кооперации, не рискуя своим экономическим положением в военной конфронтации, также мотивировала кооперацию.

И все же, как и консульская система, господствовавшая до подеста, последний не усиливал сам себя – в действительности он нес в себе семена собственного краха. Поскольку подеста основывался на балансе военных сил кланов, а каждый клан хотел поддерживать свою боеготовность, институт подеста поддерживал, а не искоренял соперничество. Каждый клан по-прежнему имел мотив наращивать собственные военные силы, а его члены по-прежнему по большей части идентифицировались с кланом, а не с городом.