Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 2

Ни один мускул не дрогнул на лицах ситхи. Все молчали.

– Говорите больше, – наконец потребовал Джирики.

– У нас нет выбора, – ответил Бинабик. – Это часть истории, столь же длинной, как ваша Уа’киза Туметай ней-Р’и’анис – Песнь о падении Тумет’айя. Мы попытаемся рассказать вам, что сможем.

Тролль поспешно сообщил ситхи главные факты. Как показалось Саймону, он сознательно упустил многие вещи; один или два раза Бинабик перехватил его взгляд и, казалось, просил юношу молчать.

Бинабик рассказал ситхи о приготовлениях Наглимунда и преступлениях Верховного короля, повторил слова Ярнауги, а еще про книгу Ниссеса, прочитал стихотворение, которое привело их к Урмшейму.

Когда тролль закончил рассказ, взгляд Джирики стал мягче, но с лица его дяди не сходило скептическое выражение, а тишина стала такой полной, что звенящее эхо водопада начало набирать силу, постепенно наполняя пещеру шумом. Какое странное место безумия и сновидений, в какой дикой истории они все оказались! Саймон почувствовал, как отчаянно бьется его сердце – и не только от страха.

– В это трудно поверить, сын моей сестры, – наконец прервал молчание Кендрайа’аро и развел в странном жесте руки.

– Так и есть, дядя. Но я думаю, сейчас не время об этом говорить, – ответил Джирики.

– Но другой, которого упомянул юноша… – начал Кендрайа’аро, и в его желтых глазах появилась тревога, а в голосе послышался нарастающий гнев. – Черный, что находится под Наккигой…

– Не сейчас. – В голосе принца ситхи появилось напряжение, и он повернулся к пяти людям. – Я должен принести вам извинения. Не следует обсуждать подобные вещи, пока все не поели. Вы наши гости. – Саймон почувствовал волну облегчения, колени у него слегка подогнулись, и он пошатнулся.

Джирики это заметил и махнул рукой в сторону камина.

– Садитесь. Вы должны нас извинить за подозрения. Поймите, хотя у меня перед тобой долг крови, Сеоман – ты мой хикка ста’йа, – ваш народ редко делал добро нам.

– Здесь я должен возразить вам, принц Джирики, – ответил Бинабик, усаживаясь на плоский камень рядом с огнем. – Из всех ситхи ваша семья знает, что мы, кануки, никогда не причиняли вам вреда.

Джирики посмотрел сверху вниз на маленького мужчину, и черты его напряженного лица заметно расслабились.

– Ты поймал меня на неучтивости, Бинбиникгабеник, – признал Джирики. – После людей Запада, которых мы знали лучше всего, когда-то мы любили кануков.

Бинабик поднял голову, и на его круглом лице появилось удивление.

– Откуда вам известно мое полное имя? Я его не упоминал, и его не знают мои спутники, – сказал тролль.

Джирики рассмеялся, звук был шипучим, но, странным образом, веселым, без малейшей фальши. И в этот момент Саймон почувствовал к ситхи внезапную симпатию.

– О, тролли, – сказал принц, – тому, кто путешествует так много, не следовало удивляться, что его имя нам известно. Как ты думаешь, кто из кануков, кроме тебя и твоего наставника, когда-либо видел южные горы?

– Вы знали моего наставника? Теперь он мертв. – Бинабик снял перчатки и принялся разминать пальцы.

Саймон и остальные принялись искать места у огня.

– Он знал нас, – сказал Джирики. – Разве не он научил тебя нашему языку? Ты ведь упоминал, Ан’наи, что тролль говорил с тобой на нашем языке?

– Да, мой принц, – подтвердил Ан’наи. – И почти всегда правильно.

Бинабик покраснел, довольный и смущенный одновременно.

– Укекук немного меня учил, но он никогда не рассказывал, где сам овладел вашим языком. И я решил, что Укекука обучал его наставник, – признался Бинабик.

– Ну, рассаживайтесь поудобнее, – сказал Джирики, жестом предлагая Эйстану, Слудигу и Гриммрику присесть у огня, последовав примеру Саймона и Бинабика.

Они осторожно подошли, точно собаки, опасающиеся наказания, и сели поближе к огню. Несколько ситхи принесли подносы из полированного дерева с изящной резьбой, на которых стояло самое разное угощение: масло и темно-коричневый хлеб, круг резкого соленого сыра, маленькие красные и желтые фрукты, Саймон таких не видел прежде. Кроме того, они добавили несколько чаш вполне узнаваемых ягод и даже груду медовых сот. Когда Саймон потянулся и взял сразу два куска сотов, Джирики мелодично рассмеялся, напомнив ему тихий щебет сойки с далекого дерева.

– Повсюду зима, – сказал Джирики, – но пчелы не знают об этом в защищенном постоянстве Джао э-тинукай’и. Бери, сколько захочешь.

Тюремщики превратились в хозяев, они потчевали гостей незнакомым, но крепким вином, наполняя деревянные кубки из каменных кувшинов. «Возможно, перед едой следовало вознести какую-то молитву», – подумал Саймон, но ситхи уже начали трапезу. Эйстан, Слудиг и Гриммрик с тоской озирались по сторонам, им очень хотелось начать есть, но их переполняли страх и недоверие. Они внимательно наблюдали за Бинабиком, который откусил кусок хлеба, намазанный маслом. Еще через несколько мгновений, убедившись, что он не только жив, но и продолжает энергично жевать, решили, что могут атаковать угощение, что и сделали с энтузиазмом освобожденных пленников.

Вытирая с подбородка мед, Саймон замер, наблюдая за ситхи. Они ели медленно, иногда несколько долгих мгновений смотрели на зажатую в пальцах ягоду и лишь потом отправляли ее в рот. Разговоров практически не было, но, когда кто-то из них что-то произносил на своем текучем языке или пропевал несколько фраз, остальные слушали. Чаще всего никто не отвечал, но если у кого-то находился ответ, его также слушали все. Они часто тихо смеялись, но никто не кричал и не спорил, и Саймон ни разу не видел, чтобы кого-то перебили.

Ан’наи сел так, чтобы оказаться рядом с Саймоном и Бинабиком. Один из ситхи с серьезным видом сделал заявление, которое вызвало смех у остальных. Саймон попросил Ан’наи, чтобы тот объяснил смысл шутки.

Ситхи в белой куртке выглядел слегка смущенным.

– Кендрайа’аро сказал, ваши друзья едят так, словно опасаются, что еда может от них сбежать. – Он указал в сторону Эйстана, который двумя руками запихивал еду в рот.

Саймон не совсем понял, что имел в виду Ан’наи – они же наверняка встречали голодных людей? – однако улыбнулся.

Когда трапеза подошла к концу, а неистощимая винная река раз за разом наполняла деревянные кубки, риммер и два эркинландера начали получать удовольствие от происходящего. В какой-то момент Слудиг встал с плескавшимся в кубке вином и произнес искренний тост за новых друзей. Джирики улыбнулся и кивнул, Кендрайа’аро напрягся, а когда Слудиг запел старинную застольную песню Севера, дядя принца незаметно отошел в угол просторной пещеры и начал смотреть в пульсировавшую воду ярко освещенного пруда.