Маргарет Роджерсон - Магия ворона

Мы подошли к длинной насыпи, сразу за которой начинался овраг. Грач грациозно спустился вниз, пока я шуршала листвой, скользя по краю. Не особенно преуспев, я уже нахмурилась и решила съехать вниз на заду, когда краем глаза вдруг заметила, что Грач протянул мне руку. Я не очень хотела прибегать к его помощи, но это все равно было лучше, чем выставить себя на посмешище. Я вложила свою ладонь в его. Мы, судя по всему, могли касаться друг друга без лишних слов, если инициатива исходила от меня.

Его кожа была холодной, а хватка – обманчиво легкой. Он помог мне спуститься по насыпи, а потом – подняться наверх с другой стороны оврага, как будто я была не тяжелее перышка. Когда мы оба добрались до вершины, у меня вдруг заурчало в животе. К моему ужасу, это было не просто урчание: мои внутренности издали поистине громогласный рев, закрепив сообщение серией тягучих, визгливых завываний.

Грач обернулся и посмотрел на меня испуганно. Потом, осознав, в чем дело, понимающе улыбнулся. Это было занятно: большинство фейри не понимали концепта нашего голода, во всяком случае, не до конца. А раньше он говорил, будто когда-то уже пытался взять человека с собой на тропу фейри. Неужели он уже путешествовал с людьми?

Если честно, я должна была догадаться раньше. Все-таки в его глазах крылась человеческая скорбь, а это чувство могло быть ему знакомо только по одной причине.

– Я ничего не ела со вчерашнего ужина, – сообщила я, когда мой желудок наконец-то смилостивился и соизволил затихнуть. – Не думаю, что смогу идти дальше без еды.

– Только вчера?

– Уверяю, большинство людей не привыкли обходиться без еды целые сутки. – Он по-прежнему смотрел на меня со скептицизмом, так что пришлось твердо добавить: – Я чувствую себя довольно плохо. Если честно, и шага ступить не могу. Если не поем в ближайшее время, то могу умереть.

Волосы Грача практически встали дыбом. Мне почти стало его жалко.

– Стой здесь, – быстро сказал он и исчез. На том месте, где он только что стоял, лишь завихрилась листва, будто потревоженная порывом ветра.

Я огляделась. В животе у меня все перевернулось, а во рту пересохло. Сквозь редкий мшистый подлесок хорошо просматривалась лесная даль, и я не видела там ни высокой фигуры, ни вороньего силуэта. Грач, судя по всему, действительно оставил меня одну.

«Беги», – подумалось мне. Ноги отказывались двигаться. Я снова чувствовала себя четырехлетней девочкой, которая после ночного кошмара стояла у материнской постели и не могла произнести ни слова, чтобы ее разбудить. И лес тоже дремал. Насколько просто было бы привлечь его внимание? Была ли я готова к этому кошмару?

Как оказалось, мне даже не нужно было задумываться об этом. Позади меня зашуршали листья, и я обернулась, чтобы снова увидеть Грача. Перед ним на земле лежала тушка зайца.

– Ну давай, – подбодрил он меня, когда я не сдвинулась с места. Его глаза бегали, глядя то на зайца, то снова на меня.

Я шагнула вперед и подняла зайца за шкирку. Тельце зверька было еще теплым; он смотрел на меня черными бусинками глаз.

– Э-эм, – протянула я.

– С ним что-то не так? – Он посмотрел на меня настороженно.

Я была страшно голодна. Все тело болело. Я была в ужасе. Но сейчас Грач напомнил мне кота, который с гордостью притаскивает хозяину дохлых бурундуков и с отчаяньем смотрит, как двуногий осел берет эти бесценные подарки за хвостики и бесцеремонно выкидывает в кусты. Я не успела и глазом моргнуть, как меня разобрал хохот.

Грач переступил с ноги на ногу. Вид у него стал одновременно обескураженный и рассерженный.

– Что? – вопросил он.

Все еще держа в руках зайца, я опустила на колени, беспомощно ловя ртом воздух.

– Прекрати это. – Грач нервно огляделся по сторонам, будто испугался, как бы кто не увидел, как плохо у него получается управляться со своим смертным питомцем. Я взвыла еще громче. – Изобель, ты должна себя контролировать.

Он, может, и путешествовал с людьми, но за один стол он с ними точно не садился.

– Грач! – булькнула я. – Я не могу просто взять и съесть зайца!

– Я не вижу причин, по которым это не представляется возможным.

– Его… его же нужно приготовить!

Прежде чем он успел вернуть себе самообладание, на его лице на мгновение отразились ужас и смятение.

– Ты хочешь сказать, что не можешь ничего съесть, предварительно не прибегнув к помощи Ремесла?

Я сделала глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Малейшего повода было бы достаточно, чтобы меня снова настиг приступ безудержного смеха.

– Мы можем есть фрукты просто так, а также большинство орехов и овощей. Но все остальное – да, нужно готовить.

– Как такое возможно, – пробормотал он себе под нос. Этого было достаточно; я снова всхлипнула от смеха. Он наклонился и принялся изучать мое лицо, привлекательность которого в данный момент определенно оставляла желать лучшего. – Что тебе для этого нужно?

– Огонь для начала. Какие-нибудь веточки, из которых я смогу сделать шампуры. Или, может, нам просто порезать его и насадить на вертел? Я никогда еще не жарила зайца в походных условиях. – Лицо у Грача стало такое, будто я произнесла диковинное заклинание. – Деревяшки, – напомнила я, – для растопки, где-то вот такого размера. – Я показала руками. – И длинная тонкая, но жесткая палка с острым концом.

– Хорошо. – Он поднялся. – Будет тебе палка.

– Погоди, – позвала я, прежде чем он снова исчез. Я протянула ему зайца. – Можешь освежевать его? Ну, знаешь, содрать шкуру? И еще его нужно порезать. Я ничего этого не могу сделать без ножа.

– Какая же ты все-таки смертная, – пренебрежительно ответствовал он, выхватывая тушку из моих рук.

– О, и внутренности тоже достань, пожалуйста, – добавила я без тени смущения.

Он остановился перед тем, как снова исчезнуть. Вид у него был напряженный.

– На этом все?

Злобная часть меня очень хотела проверить, как далеко я могу с этим зайти. Могла ли я, притворившись, что это необходимо для моего Ремесла, приказать ему постоять на голове или трижды покрутиться на одном месте, пока мы будем готовить зайца? Только отчаянные мольбы моего желудка заставили меня отказаться от идеи позабавиться.

– Пока да, – ответила я.

Меньше двадцати минут прошло, а мы уже сидели рядом со слабо дымящимся костерком, который казался совсем безнадежным, пока Грач не устал смотреть, как я тру две палочки друг об друга, и не щелкнул пальцами, чтобы разжечь огонь. Он нетерпеливо поглядывал на солнце, пока я поворачивала на вертеле заячью ляжку (кажется, это была она; как оказалось, мясники из фейри были неважные). Капли жира шипели, стекая с мяса на горячие поленья. Рот у меня уже давно наполнился слюной; и я старалась не задумываться о том, что, вероятнее всего, будь обстоятельства немного другими, не нашла бы запах особенно аппетитным. Я не знала, что заячье мясо может так пахнуть. Но я надеялась, что, если оно достаточно хорошо пропечется и даже обуглится, мне по крайней мере не станет от него плохо.