Джонатан Кэрролл - Замужем за облаком. Полное собрание рассказов

Он никогда не назначал встречи заранее, и потому его звонок всякий раз был для нее приятной неожиданностью. Обычно он говорил что-то в таком духе:

– Привет, Беатриса, это Миллз. У тебя нет планов на завтра? Может, немного проветримся?

И она охотно соглашалась, если только этому не препятствовало какое-нибудь неотложное дело.

Он был адвокатом и познакомился с Беатрисой Оукем, когда представлял ее интересы в бракоразводном процессе. Он так мастерски провел дело, выказав завидное хладнокровие, изобретательность и быстроту реакции, что бывший муж Беатрисы и его адвокат осознали случившееся лишь после того, как суд вынес решение в ее пользу (с несущественными оговорками).

Затем, во время победного ланча, Миллз внезапно спросил, не могут ли они стать друзьями. То, каким тоном был задан вопрос – смущенно, с искренним волнением, – повергло ее в замешательство. В суде Миллз держался уверенно и властно, а тут вдруг заговорил как семиклассник, впервые приглашающий девчонку на танец. Уже готовая сказать «да», она в последний миг замялась, сообразив, что под дружбой в данном случае может подразумеваться… Как будто прочтя ее мысли, адвокат клятвенно поднял руку и покачал головой:

– Пожалуйста, не ищите в моих словах какой-то подтекст. Я просто думаю, что мы с вами могли бы стать хорошими друзьями. Надеюсь, вы думаете так же. Не более, но и не менее того. Что вы на это скажете?

И он протянул ей руку для пожатия. Неожиданный и не вполне уместный в данной ситуации жест – как будто они заключали сделку, а не вступали в дружеские отношения. Этот жест лучше всяких слов убедил ее в чистоте намерений Миллза.

Они жили в часе езды друг от друга, и первое время общение сводилось к долгим телефонным разговорам и очень редким визитам. Это устраивало обоих, поскольку они были людьми деловыми и занятыми. Перезванивались обычно по вечерам или в выходные. Общение было непринужденным и необычно откровенным, чему, возможно, способствовало расстояние. Когда люди разделены пятьюдесятью милями, им легче обмениваться мыслями, не задумываясь о перспективах личной встречи (разве что таковая назначалась в ходе данного разговора).

Миллз любил женщин. Закоренелый холостяк, он обычно ухаживал одновременно за двумя или тремя. Иногда они знали друг о друге, иногда нет. По словам Миллза, его привлекала драматичность, которая неизбежно сопутствует «пересекающимся романам». Ему даже нравились конфронтации, взаимные упреки, игра в прятки, порой необходимые, если ты делишь сердце между несколькими пассиями.

Со временем она поняла, что Миллз впустил ее в свою жизнь отчасти потому, что не испытывал к ней сексуального влечения. В другой ситуации она бы обиделась – кому понравится быть нежеланным? Но после развода и предшествовавших ему изнурительно-бурных событий она чувствовала себя как человек, чудом выживший после цунами. Чего ей сейчас хотелось меньше всего, так это появления нового мужчины в ее голове или в ее постели. Посему такая дружба ее устраивала – по крайней мере, в тот период. Предполагалось, что их отношения будут приятельскими и платоническими, притом что он поможет ей увидеть этот мир с мужской точки зрения, а она ему – с женской. Никто из них прежде не имел настоящих «неромантических» друзей среди представителей противоположного пола, так что опыт обещал быть интересным и полезным.

Миллз узнал от нее много нового о стиле мышления и мотивах поведения женщин в определенных ситуациях, что помогало ему вникать в хитросплетения женской логики и легче завоевывать женские сердца. Беатриса задавала ему сходные вопросы насчет мужчин, но преследовала иную цель: она хотела яснее представить себе мужское восприятие жизни, чтобы понять, почему ее бывший супруг вел себя именно так, а не иначе. Миллз шутил по этому поводу:

– Ты подвергаешь мужчин вивисекции, а я всего лишь добиваюсь слова «да» от женщин.

Они посещали рестораны и кинотеатры (хотя их вкусы сильно разнились, так что выбор фильма всякий раз сопровождался беззлобными пререканиями) и совершали долгие пешие прогулки. У Миллза был крупный беспородный пес по кличке Батон, который обычно составлял им компанию. Добродушный и жизнерадостный, он хотел лишь одного – быть вашим другом. Когда во время прогулок им встречались незнакомые люди, Беатриса по выражению лиц догадывалась, что их с Миллзом принимают за супружескую пару. Веселый пес, без устали сновавший между ними, служил тому дополнительным подтверждением.

Как-то погожим июньским днем они сидели на открытой веранде своего любимого кафе у реки. Посетителей было немного, Батон мирно дремал под столиком. В такие моменты думаешь: до чего же все славно, и разве можно желать лучшего?

– Раскрой мне секрет, – вдруг попросил он.

– Ты о чем? – Она выпрямилась на стуле.

Потешно выпятив челюсть, он продолжил, как бы ее поддразнивая:

– Я буду рад узнать один из твоих глубочайших секретов. Такой, который ты не раскрывала никому, даже своему мужу.

– Миллз, мы с тобой друзья, но это уже слишком!

– А вот я могу рассказать тебе свой…

– Не надо, я не хочу этого слышать! – Она взмахнула рукой, как будто отгоняла от лица мух.

– Чего уж там, Би, мы теперь достаточно близки. Почему я не могу раскрыть тебе секрет?

– Потому что такие вещи… такие вещи следует держать при себе.

Он улыбнулся:

– Неужели твои тайны настолько страшны и опасны, что их нельзя поведать даже друзьям?

Она прищелкнула языком и покачала головой. Впервые за все время знакомства Миллз заставил ее смутиться. К чему он клонит?

– Расскажи мне о своей шляпе, – попросила она.

Он взглянул на панаму, лежавшую на углу стола:

– Об этой шляпе?

– Да, мне она очень нравится. И то, как ты в ней смотришься. Где ты ее приобрел?

– Ты уклоняешься от темы, ну да ладно. О шляпе. Я получил ее в подарок от одного клиента. Тот еще был тип.

– «Был»?

– Да, он уже умер. Точнее, убит.

– Ого! И кем же?

– Это выяснить не удалось. Он был русским и, вероятно, имел немало врагов.

– Ты занимался его разводом?

– Да.

Миллз знаком попросил проходившую мимо официантку принести еще бокал вина.

– А его бывшая жена?

– Это весьма незаурядная особа, американка. Они познакомились, когда она читала курс лекций в Московском институте стали и сплавов.

– По-твоему, это она его убила?

Миллз загадочно улыбнулся:

– Она входила в круг подозреваемых.

– И кто из них подал на развод?

Он переместил панаму со стола к себе на колено.

– Подал он, но по мировому соглашению все досталось ей, потому что он хотел только одного – быть от нее подальше.

– Но если он при разводе остался ни с чем, за какие заслуги он подарил тебе шляпу?