Келли Крэй - Сердце призрака

Я сжал перила еще крепче, и, когда девушка скрылась из виду, я решил снова с ней поговорить.

Этой ночью.

– О чем ты вообще думала, когда приглашала его сюда? – спросил его голос. – Учитывая все обстоятельства, это была худшая мысль за всю твою жизнь.

Окруженная со всех сторон духом небытия, я обернулась и принялась искать источник угрозы в кромешной темноте.

– Где ты? – Мои слова утонули в бездонном мраке.

– Здесь, – позади меня раздался тот же голос с акцентом, и, внезапно обернувшись, я обнаружила его прямо перед собой. Он стоял всего в нескольких футах от меня и выглядел в сто раз прекраснее, чем в прошлую нашу встречу: на нем были те же темные брюки, серый жилет и черные сапоги для верховой езды, а кистью руки он грациозно опирался на рукоять своей рапиры. Но теперь его тело укрывал эбеновый плащ, а блестящие черные локоны, свисавшие до подбородка, свободно развевались на легком ветру.

– Где… Где мы? – спросила я. Наверное, я снова сплю.

– Если ты позволишь, – он небрежно взмахнул рукой, и темнота постепенно начала рассеиваться и трансформироваться в детали изящно обставленной комнаты.

Роскошная гостиная с раздвижными дверями и блестящим паркетом предстала передо мной во всей своей красе, а яркие детали пожирали темноту, как пламя пожирает бумагу. Я уставилась на него, а затем перевела взгляд на гостиную, в которой узнала нашу. Только в нашей были огромные трещины, отвалившаяся штукатурка и толстый слой пыли. Вместо этого хаоса нас окружала величественная альтернативная комната с камином, обрамленным плиткой с изображениями диких птиц, которых мой отец упоминал за ужином.

Я подобралась поближе к двум искусно изрисованным фрескам и увидела фигурку оленя, которую упоминал отец. Склонив витиеватые рога, она аккуратно стояла над потрескивающими языками пламени. Прямо над ней, объявляя о наступлении полуночи, настораживающе тикали маленькие часы. Кажется, это все объясняет – я просто уснула.

– Пожалуйста, – сказал Эрик, – присаживайся, если хочешь. Я могу угостить тебя чашечкой чая.

Не успела я обернуться, как из ниоткуда передо мной возник журнальный столик с изящным серебряным подносом, а рядом с сочной выпечкой и нежными бутербродами взгромоздился филигранный чайник, окруженный прелестными расписными чашечками.

Все выглядело таким реальным, что мне захотелось дотронуться до этого волшебства и поглубже вдохнуть пленяющий аромат воска и горящих дров, смешанный с ламповым маслом, долькой лимона, несравненной лавандой и цветущими розами.

Через мгновение мне пришлось убедить себя в нереальности происходящего.

– Эрик? – позвала я его.

– Оу, ты вспомнила мое имя, – в его тоне послышалась нотка иронии.

– Ты, – сказала я почти шепотом. – Ты… мертв.

Несмотря на то что мои слова сильно его задели, его нахмуренное лицо было не менее прекрасным, чем всегда.

– А вы, мисс Арманд, все еще стоите. Скажите, стоит ли мне снова предложить вам присесть, или во время этого разговора вы, как обычно, предпочтете вести себя эксцентрично?

Он говорил так, будто знал меня всю жизнь. Или… какое-то время за мной шпионил. В последний раз он сказал что-то такое.

– Я даже не догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить, – со снобизмом в голосе произнесла я, но продолжала дрожать от его внезапного появления.

– О том молодом человеке, – выпалил он. – Нам нужно поговорить о том юноше.

– О Лукасе? – Рукой я указала на эркер, окутанный тьмой.

– Ему нельзя возвращаться, – сказал Эрик. Однако я услышала лишь половину, потому что за день появилось слишком много новой информации, которую нужно обдумать.

– То есть ты не просто часть сна… не так ли? – я до сих пор не понимала, хотелось ли мне, чтобы он был настоящим. Может, и нет, если бы вторая версия легенды, в которой Эрик убил свою семью, оказалась правдой.

– Я уже говорил, что это не сон, – подтвердил он. Его угрюмое выражение лица… Неужели все и правда из-за Лукаса?

– А еще ты сказал, чтобы я покинула дом, – я скрестила руки.

– Предложение еще в силе, – последовал едкий ответ от Эрика. – На этот раз все серьезно. Пригласив в мое поместье того парня, ты обрекла нас на ужасный конец.

Дюжина вопросов чуть не сорвалась с моих губ. Однако все по порядку.

– Так ты нас подслушивал? – поинтересовалась я. – Ты слышал, что Лукас рассказал нам за обедом?

– Я не убивал свою семью, если ты об этом, – дрожь в его голосе аккуратно замаскировалась под пылкий нрав. Его наполненные болью и ненавистью глаза с укором смотрели на меня, пока, наконец, не выбрали другой предмет для наблюдения. – Хотя я был… виноват в их смерти.

Ну, это еще ни о чем не говорит.

Однако если добавить немного конкретики…

– А что насчет всего остального? – спросила я, прекрасно понимая, что он все-таки нас подслушивал. – Что ты скажешь о проклятии?

– Я уже говорил, что проклятье существует, – ответил он.

– Точно, – произнесла я, осматриваясь вокруг в полном восторге от изысканного интерьера. – Но ты не сказал, что это за проклятье. Вместо тебя это сделал Лукас.

– Он ничего об этом не знает, – отрывисто произнес Эрик, хотя мое внимание давно было приковано к пианино.

Излучающий волшебное сияние величественный инструмент, окрашенный в классический черный цвет, занимал тот же темный угол, что и в нашей гостиной. Это изобретение поразило меня своей необычайной красотой, от которой у нашей мамы тоже перехватило бы дыхание.

Я подошла к нему, и мой силуэт уже вырисовывался на его блестящей отполированной поверхности.

Ни одной пожелтевшей или сломанной клавиши. Они были такими же ослепительно-белыми, как и лилии на могиле мамы.

Не в силах сдержаться, я уселась на скамью. И вот я снова здесь, заперта в своих воспоминаниях.

Кончиками пальцев я касаюсь клавиш, а мои руки помнят все движения, которым научила меня мама, и повторяют их, словно пытаясь вернуть ее назад.

Я нажала на белую клавишу E, затем дотронулась до черной D-диез, чередуя их, пока не перешла к B, D, C и не услышала прекрасную мелодию, родившуюся из нескольких нот. Эта музыка повторялась снова и снова, по моей просьбе немного преображаясь в конце. Струясь из дивного пианино, она проникала в мое сердце, протаптывая свой путь до тех пор… пока не остановилась. Или пока не остановилась я.

Когда на меня упала мрачная тень, я обернулась и увидела, что его фигура, освещенная пылающим огнем камина, стояла слева, а проницательные глаза сверлили меня насквозь.

– Что ты делаешь? – Его возмущенный взгляд затмевал более напряженный голос.

В ту же секунду я убрала руки от пианино, сжав пальцы.

– Не надо, – приказал он.