Келли Крэй - Сердце призрака

Эрик молча бросил на пианино ошеломленный взгляд, как и мгновение назад. Хотя, возможно, он просто не мог рассказать всего. Может ли то, что не позволяет ему играть, каким-то образом помешать ему раскрыть правду о проклятии?

– Лукас сказал, что ты был…

– Насчет этого юноши, – начал он, вспоминая имя Лукаса, которое привело его в чувство. – Крайне важно запретить ему и всем остальным приходить в поместье.

– Лукас хотел помочь. И, если ему хоть что-то известно о происходящем сумасшествии, я не понимаю, почему…

– Потому что! – проорал он, поднявшись со скамьи. – Когда ты привела его в этот дом, то разожгла огонь в погребе, полном бочек с порохом!

Я пристально смотрела Эрику вслед, пока он шел обратно к камину и остановился там. Столп тьмы во мраке. Но внутри него тоже был свет. И я увидела его, когда он говорил о музыке.

Оттолкнувшись от скамьи, я приблизилась к его темной фигуре.

– Эрик, – сказала я, пока он настойчиво продолжал молчать. – Я… я хочу тебе помочь.

И я помогла, когда приняла его жуткую боль на себя.

Он посмотрел на меня с серьезным выражением лица.

– Я больше тебя не боюсь.

Секунды, на протяжении которых мы стояли как разведенные мосты, длились вечность. Мы словно хотели выговориться друг другу обо всем, что причиняло нам дикую боль, но все же не смогли подобрать нужные слова.

– Причина, по которой ему не стоит возвращаться, – ответил Эрик, снова приблизившись ко мне, – то, что я не могу его контролировать. – Он протянул руку, чтобы коснуться моей щеки костлявыми пальцами. – Не сейчас, когда я не могу тебя защитить.

Когда до нежного прикосновения его ладони оставались считаные секунды, мой сон оборвался. И, когда я снова очутилась в своей мягкой постели, украдкой поглядывая на прикроватные часы, от зверского холода меня защищало лишь толстое одеяло.

Стрелки часов показывали 12:45. Это означало лишь одно – я спала меньше часа.

Затем мой взгляд скользнул мимо часов и уставился на фигурку ангела, которая принадлежала моей маме. Именно поэтому спустя какое-то время я вернула ее на свое место.

Два дня назад, до первой встречи с Эриком, войдя в комнату, я увидела, что статуэтка пропала.

В тот момент я решила, что это сделал мой отец. Чарли была слишком мала, чтобы дотянуться до моего комода. Однако теперь я начала сомневаться в своей теории, потому что папа никогда не заходит в мою комнату и, тем более, не переставляет мои вещи без спроса.

Все эти происшествия, загадочные сны, безмолвные могилы и трагические истории могли свести меня с ума, если бы я позволила.

Я легла на спину и, заметив несколько трещин на отштукатуренном потолке, снова задумалась об Эрике и ночном видении, от которого никак не могла избавиться. Однако теперь оно оборвалось… потому что так захотел Эрик.

Я поднялся со стула, освещая домашний очаг сиянием своих глаз.

На каминной полке нервно тикали отцовские часы, а ускоренное перемещение стрелок сводило меня с ума.

Считая нескончаемые секунды, я почувствовал всеобъемлющий страх от того, что натворил. Точнее, чего не сделал.

Единственная причина, по которой я хотел поговорить со Стефани, проистекала из моей потребности заставить ее семью покинуть дом.

И поэтому я вновь передал ей свое мрачное послание. Однако из-за выбранной стратегии моя миссия провалилась. Если бы я только задумался о правильности своего подхода… Но я этого не сделал. Напротив, у меня появилось непреодолимое желание получить от нее хоть какое-то отпущение грехов.

Я хотел оправдать Эрика. Но… Я им не был.

Тот глупец Чейни. Его абсурдная версия истории жутко меня взбесила. Однако больше всего меня разозлили подробности, которые оказались совершенно точными.

Тем не менее, его оскорбительное вмешательство стоило расценивать как услугу.

Если бы мне хватило духу предстать перед Стефани во сне не в образе добродушного Эрика, а в виде ужасающей фигуры в маске, которая, наконец, завоевала ее внимание, разве слова мальчика не сыграли бы мне на руку?

Но нет, я решил к ней подсесть. Да еще и за пианино! Словно мы жили в одно время или, что еще нелепее, она была моим другом.

Неуверенно и робко из ее пальцев лилась дивная мелодия, приземлившаяся к моим ногам, словно груда костей из умерших воспоминаний. И те заметки, которые казались совершенно безжизненными, все еще были подлинным шедевром, насквозь пробивающим меня артиллерийской шрапнелью.

Несмотря на то что в своем провале мне хотелось обвинить прекрасную музыку, правда была в том, что… Я прекрасно знал, что дело было не только в этом. Потому что еще до того, как ее изящные пальцы коснулись мягких клавиш, я забыл о цели своего визита. С того самого момента, как я вторгся в ее царство сна. А может… еще раньше.

Предыдущий визит Гнева всплыл в моей памяти вместе с образом, проявившимся в его мрачной маске.

Стефани.

На ум пришла только одна мысль, объясняющая мое видение, и это было связано только с моим необузданным желанием явиться к ней в образе Эрика.

Воскрешая его безжизненную оболочку, я совершил ошибку, отразившуюся не только на мне, но и на жизни Стефани. Я вкусил запретный плод, который напомнил мне о том, какой когда-то была моя жизнь. О том, каково быть человеком.

Возможно, Гнев лишь пытался предупредить меня об этом в своей противной манере.

Но даже зловещий вестник оставался вестником. И не более.

Когда я решил взять на себя всю ответственность за случившееся, у меня еще оставалось немного времени, чтобы исправить свои ошибки. К счастью, я придумал, как извлечь выгоду из своих многочисленных промахов, воспользовавшись средствами для их устранения. Благодаря Эрику Стефани поверила в Зедока. По крайней мере, этого хватит, чтобы добраться до нее без помощи младшей сестры в роли шпиона.

Завтра. Должно быть, завтра я…

Почувствовав в комнате присутствие еще одной маски, я замер. Обернувшись, я достал свой меч и протянул его острое лезвие к открытым раздвижным дверям, где ожидал увидеть Гнев.

Но в дверном проеме был не он. Вместо Гнева из-под белоснежной маски на меня выглядывали миндалевидные глаза, принадлежавшие женскому силуэту.

Не все мои обличья были мужскими. Внешне некоторые из них походили на женщин. Например, Надежда. В отличие от мужских двойников, мои женские обличья до сих пор принимали форму людей, которых Эрик знал при жизни.

Однако я не помню, чтобы встречался с этой женщиной при жизни или после смерти.

Ее темно-бордовое платье дополняло свободно закрученные в элегантный шиньон волосы черного цвета, напоминающего крыло ворона.

– Кто ты? – настойчиво спросил я, всячески отговаривая себя от мыслей о ее сходстве с другой девушкой. Это было недопустимо. Только не сейчас.