Илкка Ауэр - Проклятие ледяной горы

Николас вскрикнул, покачнулся и шлепнулся прямо в ледяной желоб. Он тут же начал скользить все быстрее и быстрее в сторону расщелины, из которой пробивался ледяной свет.

– Лешак тебя разотри, старик, ополоумел, что ли! – заорал Хесси, глядя на ухмыляющегося Вяйнямейнена. – Раздери тебя леший!

Не колеблясь, он свернулся в клубок, бросился в желоб и покатился вслед за Николасом.

Николас скользил все быстрее вниз. Ветер выбивал из глаз слезы, синеватый свет становился слабее, пока Николас не въехал в проход, где царила кромешная тьма. Скользя по нему, он различил в стенах прозрачные окна, отсвечивающие зеленоватым огнем.

Здесь пахло смертью. Кое-где внутри стен виднелись скелеты людей и целые кучи черепов. По проходу разлетались то печальные вздохи, то крики ужаса, а над всем этим висело железное бряцание.

Все ниже и ниже вел желоб Николаса, пока он не выскользнул через низкую дверь прямо в огромную залу.

– Ну наконец-то! – раздался звонкий голос Калматар. В нем послышалось облегчение.

В воздухе залы, по кругу которой стояли ледяные колонны, начали летать снежинки, мерцающие в отблесках света. Хрустальный бокал с чем-то кровавым внутри выскользнул из изящных пальцев Калматар, упал на землю и разлетелся на множество осколков, а брызги напитка тут же замерзли и рассыпались с шуршанием повсюду, словно ярко-красные рубины.

С белоснежной меховой накидкой на плечах и маской на лице Калматар двинулась к Николасу, слегка пошатываясь в своих ледяных сапогах на высоких каблуках. В ее ледяных глазах выступили слезы радости.

Тут внутрь незаметно вкатился и Хесси. Царапая коготками скользкий пол, он спрятался за ледяной колонной.

– Золотце мое, малыш! Как я рада, что ты наконец-то здесь и поможешь мне! – вздохнула Калматар дрогнувшим голосом. Женщина бросилась по лестнице вниз: ее накидка развевалась, а острые каблуки впивались в лед, словно ножи.

Николас едва успел подняться на ноги, как Калматар уже стояла перед ним.

– Что ты сказала? – рявкнул ей Николас, и злоба колыхнулась у него в сердце. Но прежде чем Николас успел и пальцем пошевелить, Калматар обвила руку вокруг него и обняла его крепко, точно мать, давно разыскивающая свое потерявшееся дитя.

В одно мгновение облако ледяной свежести и зовущей сладости, витавшее вокруг Калматар, опьянило Николаса.

Калматар крепко обняла Николаса и прижала холодные красные губы к его уху.

– Даже и представить не могу, чего они только не понарассказывали тебе обо мне, – зашептала Калматар ему дрожащим от волнения голосом. – Заставили тебя поверить, что я плохая! Плохая!

Она выдохнула это Николасу на ухо, а потом отодвинула его от себя.

Николас посмотрел на Калматар. Белоснежная маска открывала только ее прекрасные, сверкающие голубые глаза и полные красные губы. Ее взгляд точно рассек надвое самоуверенность Николаса и рассеял все то, в чем он был убежден, представляя, что знает колдунью. Он почувствовал, как зашумела кровь, потому что Калматар при всем пугающем облике была жутко красива, а ее воркующий голос ничуть не уменьшал очарования.

Теперь Калматар посмотрела в глаза Николасу:

– Ты и поверить не можешь, как подобная ложь может разбить сердце. Я готова поклясться, что ты уже в детстве слышал всякую ужасную всячину обо мне и о том, что я натворила. – Калматар вздохнула и опустила голову. – Ты должен понять: я вынуждена была оставить своего ребенка давным-давно. Вяйнямейнен украл у меня грудного младенца и отдал его на воспитание чужим людям. – У Калматар в глазах стояли слезы, она выглядела безутешной.

Николас ощутил жалость к этой женщине. Он не знал, откуда в нем взялось это чувство, но оно в одно мгновение стерло всю его ярость. Николас не умел противостоять чарам Калматар, и ее рассказ воззвал к самому его сердцу.

– Но я сказала: НЕТ! – вдруг вскрикнула Калматар, и дрожь прошла по спине Николаса. Свет в зале начал биться, пока не погас. Прозрачные стены и сосульки потускнели, и заключенные внутри льда фигуры покрылись темной пеленой. Снаружи слышался гул, сотрясающий ледяной панцирь, вызывая в нем тончайшие трещины.

Вера Николаса в самого себя начала рушиться от слов Калматар, но прежде чем сам он хотя бы заметил это, Калматар продолжила:

– Я сказала, что заберу своего мальчика обратно, заберу хоть из самых глубоких рытвин Маналы. И знаешь, что тогда сделал Вяйнямейнен? Он проклял моего сына! Он утопил его в несчастьях! Он бросал его в испытания, которые тот никак не мог преодолеть, и рассказывал постоянно, что я и есть главная причина всего происходящего с ним.

Она зашипела, затем сжала руки в кулаки и наклонилась к Николасу.

– Ты хоть можешь себе представить, что такое знать, что сын, которого ты видел только что рожденным, ненавидит тебя – свою мать, считая ее самым жестоким существом в мире? Самым мерзопакостным отродьем, лишившим мальчика его собственных родителей! Но я не сдалась! Я заставила Вяйнямейнена вернуть мне моего ребенка.

Николас помотал головой, как во сне. Он не мог отвести взгляда от таинственных глаз Калматар, а манящий запах женщины опутал его подобно паутине.

– И тогда Вяйнямейнен пообещал вернуть мне моего ребенка. Он должен был принести моего сына на льдину, откуда его забрал бы и доставил мне железный орел, – злобно шипела Калматар, – потому что я украла у Вяйнямейнена кое-что. Вирная! Приведи пленницу! – приказала она.

Тут же в ледяной стене открылась дверь, послышался звон, и внутрь вошел Вирная, ведущий за собой закованную в кандалы женщину. Он толкнул ее к Николасу, схватил ее за волосы и повернул грязное лицо пленницы к нему.

Это была Аннукка, но Николасу она была совершенно незнакома. А вот фигуры у нее на руках и черты лица напомнили ему о Вяйнямейнене.

– Поглядите-ка на Аннукку, нежную дочь Вяйнямейнена, – презрительно рассмеялась Калматар, перешагивая через лежащую на льду женщину. – Вот тебе и дева-воин! – злобно просипела она и притянула Николаса к себе в объятия. – Поверь мне, Вяйнямейнен предал тебя ради того, чтобы вернуть себе дочь, он пообещал привести тебя сюда. Что он и сделал. Разве ты не видишь в моих глазах всей правды? – спросила Калматар, пристально глядя на Николаса, и вновь крепко обняла его. Калматар прижала безвольную голову Николаса к себе. – Золотце мое, ты мне нужен, нужен, чтобы заботиться о моих владениях, о рабах, которые трудятся в поте лица в пещерах. Мне нужен защитник, понимаешь? Потому что многие против меня. – Губы Калматар шевельнулись у уха Николаса, и ее грудь колыхнулась. – Посмотри вокруг! Здесь все наше – твое и мое!

И тут в одно мгновение зала приобрела прежний вид, и даже как будто стало светлее. Послышался хруст: ледяные столбы украсились кружевными узорами. Рядом с троном Калматар словно из ниоткуда поднялся другой – не менее нарядный, а над ним – ледяная корона.