Илкка Ауэр - Проклятие ледяной горы

– Каждый уголок моего царства принадлежит нам обоим, и я желаю, чтобы ты обогатил его пуще прежнего. Вскормишь его, но всего более…

Калматар прижалась к Николасу, словно к своему возлюбленному.

– Всего более я желала бы, чтобы ты защищал меня. Дал бы мне опору и…

Калматар подняла покорный кошачий взгляд на Николаса и медленно облизнула кончиком языка влажные губы.

– Я желала бы, чтобы ты дал мне то, что мне больше всего нужно, – произнесла она, мурлыкая. – Ведь я же твоя настоящая мать.

Исходившее от Калматар очарование пленило Николаса в одно мгновение: гнев сошел с его лица, юноша прижался к Калматар и зарылся в ее меховой накидке. Он почувствовал ледяное дыхание ее плоти, и его сердце пронзила боль, а внутри его, несмотря на все слова Калматар, зародилось сомнение. Она не могла быть его настоящей матерью, ничто из сказанного ею, за исключением предательства Вяйнямейнена, не могло быть правдой. Где-то глубоко внутри себя Николас знал, что она не его мать, – он чувствовал это. В ней не было ничего родного или знакомого, вообще ничего, один сплошной холод и ни капли того, что могла бы дать родная мать.

Николас вырвался из объятий Калматар и оттолкнул ее подальше.

– Ты лжешь! – прокричал Николас. – Думаешь, я не признал бы своей матери? Ты и вправду так считаешь? Я знаю своих родителей! Они похожи на меня, они говорят, как я, а ты даже и не человек! Ты не кажешься человеком, ты – что-то, какая-то холодная корка, только волчья шкура! Ты не моя мать, – прошептал, дрожа, Николас.

– Пусть так, – рассмеялась Калматар равнодушно и тут же перестала источать нежность и тепло, которыми только что окутывала Николаса. – Мне без разницы, сильный ты или нет. Прими правду, ты же большой мальчик! Или не принимай, мне все равно, – продолжила Калматар, отступая от Николаса. – Но ты здесь, и ты тоже, Аннукка, дочь Вяйнямейнена, – сказала она, пнув скрючившуюся женщину в бок. – Твой отец сделал то, что обещал, и привел ко мне мальчишку, но я не буду делать того, что обещала. Да и зачем? Ты никогда не выйдешь на свободу. А ты, Николас, дашь мне то, что я желаю, даже если мне придется взять это насильно.

– Ну и что же тебе нужно? – прокричал взбешенный Николас.

Калматар вздохнула и начала хихикать, будто маленькая проказливая девчонка.

– Мне нужна твоя бессмертная душа, – сказала Калматар спокойно, и улыбка исчезла с ее лица. Калматар сорвала маску и бросила ее на землю, открыв свое настоящее лицо – удивительно красивое, но безгранично печальное.

Взгляд Николаса скользнул по лицу Калматар и остановился на маске, которая, упав на землю, стала пепельно-серой. Тут же от нее начала паутиной расползаться по всему полу темнота, впитываясь в стены и колонны, и куда бы темнота ни достигала, все становилось ужасающим.

Еще мгновение назад сверкавшая роскошью зала стала уродливой, грязной и осклизлой грудой развалин. И куда ни смотрел Николас, везде виднелись только убранные железными решетками углубления, украшенные головами чудовищ с жутким оскалом. Это были входы в бездонные пещеры, откуда доносились звон кандалов, мучительные выкрики и плач.

Темнота ползла наверх, к крыше, обрушивая лед с сосулек и обнажая длинные ржавые цепи под ними: на одних висели скелеты, на других – клетки или останки каменных фигур.

Ржавая труха сыпалась на пол, похожая на огромные кровавые снежинки.

– Хочешь ли ты, бессмертный мальчишка, увидеть, какая я на самом деле? – закричала Калматар, хохоча, как безумная. – Тогда смотри! – сказала она. Ее белоснежная накидка стала двигаться, будто живое существо. Она вздыбилась, надулась и разлетелась тысячеголовой стаей воронья вымазанного сажей и грязью. Огромные вороны со стальными клювами бросились на Николаса. Они пронеслись подобно буре по зале, уже ставшей черной как смоль, ослепили его, начали клевать и рвать длинными кривыми когтями.

Николас пытался сопротивляться кровожадным воронам, но это было невозможно. Он не мог уворачиваться от острых клювов, яростных ударов крыльев и царапающих когтей. Вскоре лицо и руки Николаса были покрыты глубокими кровящими царапинами. Он начал отступать, стараясь не упасть, но быстро почувствовал, что не в силах противостоять. Он рухнул на одно колено. Но тут раздался грохот, словно раскололись небеса, и птицы исчезли, а откуда-то сверху посыпались черные перья и пух.

Калматар приняла новый облик: прямо перед Николасом стояла изумительной красоты женщина с удивительно белой кожей, одетая в прекрасный кроваво-красный плащ, – и без маски. Женщина источала улыбку, а ее глаза светились, словно драгоценный янтарь.

– Привет, золотце, – сказала она сладким голосом и проткнула Николасу грудь рукой так же легко, словно опустила ее в кувшин с водой.

Николас вскрикнул и застыл словно пригвожденный. Он вдруг услышал откуда-то издалека вскрик Сары, но не почувствовал ничего, кроме белоснежной ледяной руки Калматар, которая прошла сквозь него и казалась холоднее самого сильного мороза. И теперь этот холод проник ему в грудь.

– Посмотри-ка, – сказала Калматар по-прежнему нежным голосом, поворачивая руку в груди Николаса. Тот увидел, как кожа на руке Калматар начала дрожать и на ней вырисовались похожие на снежинки фигуры. – Мне омерзительна сама мысль о старости, так что я жажду бессмертия. И ты дашь мне его, золотце, ага… а вот и оно самое! – рассмеялась Калматар и вытащила руку из груди Николаса.

Николас рухнул на колени, а Калматар подняла вверх лежащее у нее на ладони и похожее на драгоценный камень сверкающее кольцо размером с ладошку ребенка.

– Твоя бессмертная душа, милый Николас! – взвизгнула Калматар с видом победительницы и принялась спокойно рассматривать добычу. – Безупречная, само совершенство! – проворковала она, затем достала из-под накидки бархатный мешочек, украшенный золотой вышивкой, и медленно и осторожно опустила в него душу Николаса.

Николас в ужасе ощупал грудь: ни капли крови, ни боли – ничего, только бесконечная тяжесть, пустота и бессилие, пожирающее изнутри. Дрожа, он подошел к холодному камню.

– Ну вот, мой мальчик, это ведь было не сложно. Правда же! Так мало для тебя, и так много для меня. Но я должна сказать тебе одну вещь: без своей бессмертной души ты больше не бессмертен – так ведь? А если так, то ты мне совершенно не нужен, – произнесла Калматар и повернулась, чтобы уйти, но внезапно остановилась и оглянулась. – Ой, я чуть было не забыла, – сказала она, словно глубоко сожалея, сжала кроваво-красные губы и расхохоталась. – Без своей бессмертной души, милый Николас, ты ведь можешь даже… умереть!

Сверху послышался ужасный крик. Николас посмотрел наверх и увидел клетку, висящую между цепями и пепельно-серыми сосульками.