Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Другими словами, был только один, единственно возможный путь, которым злоумышленник мог бы проникнуть в дом – а именно, если утром, уходя на службу, я не заперла боковую дверь.

У меня не было ни малейшего представления о способах краж со взломом, но я предполагала, что, пока работаешь в помещении, логично оставить вход, через который проник, открытым (или хотя бы чуть приоткрытым), чтобы легче было улизнуть, если хозяева вдруг вернутся.

Мой черный ход был заперт. Стало быть, можно надеяться, что незваного гостя в доме нет. Я успокоилась, но не до конца.

На цыпочках я прокралась через гостиную к лестнице и замерла, прислушиваясь. Ничего не было слышно, а я по опыту знала, что по деревянным половицам было не пройти, чтобы они истошно не заскрипели – иногда проклятые деревяшки принимались скрипеть среди ночи, даже если никто на них не посягал, особенно там, на самом верхнем этаже.

– Эй?

Я задержала дыхание, стараясь расслышать хоть что-нибудь. Ничего. Полная тишина.

Так что я робко отправилась в обход по дому. Ванная и так называемая комната для гостей на втором этаже; спальня и гардеробная на следующем; наконец, микроскопический «чердак» на самом верху. Если верить прежнему владельцу, эта комнатушка предназначалась для горничной. Не иначе как у них была карликовая горничная, думала я каждый раз.

Помещение было таким тесным, что человеку нормального роста пришлось бы спать, свернувшись клубком. Встать в полный рост она тоже не смогла бы, я сама в этом убедилась буквально накануне. Я как раз собралась с духом, чтобы вытащить и отвезти в благотворительную организацию несколько коробок со старьем, до которых у меня никак не доходили руки. В какой-то момент, ковыряясь в барахле, я распрямила спину и стукнулась головой о пыльную балку. Удар был так силен, что я рассекла кожу, и несколько капель крови упало на дощатый пол. На половицах остались пятна, но, по крайней мере, на крошечном чердачке теперь царил порядок.

И никого не было, как и в других комнатах.

Весь дом выглядел в точности так же, как до моего ухода утром – то есть именно так, как должна выглядеть нора двадцативосьмилетней работающей женщины, которая – хоть и не полная распустеха – на аккуратности не помешана. Ни одна вещь не сдвинута с места, ничего не пропало и не сломано. Никого. Да и не было никого, конечно. Мне просто показалось, а ощущение, что здесь кто-то был, – ошибка.

Вот и все.

Я спустилась на первый этаж, уже размышляя, что лучше: посмотреть телевизор (как и собиралась) или вместо этого принять ванну и лечь спать. Или, может быть, сразу отправиться в постель, с книжкой. Или журналом. Я никак не могла сделать выбор.

Потом я придумала кое-что еще.

Тряхнула головой, решила, что это глупости, но устало потопала на кухню. Проверить все же не помешает.

Я щелкнула кнопкой чайника, чтобы вскипятить чаю на сон грядущий (попутно решив, что уже слишком поздно, чтобы тянуть время и вполглаза смотреть всякую чушь по телевизору, а душ вполне было можно принять и завтра с утра, принимая в расчет, что ложе свое я ни с кем не делила). Бросив в чашку чайный пакетик, я обратила внимание на хлебницу.

Ее мне подарила мама, вручила на новоселье, когда я купила дом. Она была сделана в подчеркнуто деревенском стиле и смотрелась бы просто сказочно на деревенской кухне рядышком с плитой фирмы AGA [7](у мамы такая была, и ей хотелось бы, чтобы и у меня она появилась, желательно поскорее и в сочетании с молодым человеком – почти совсем не занудой, – который бы мотался отсюда на хорошо оплачиваемую работу в Сити, не забывая позаботиться и о том, чтобы я начала регулярно производить на свет ребятишек). В моем теперешнем жилье хлебница казалось просто несуразно громоздкой.

Да я почти и не ем хлеба, по крайней мере, совсем не часто, потому что от него всегда пучит. Поэтому я была уверена, что мучных изделий в хлебнице нет, не считая крошек, да, может быть, черствого огрызка круассана.

Тем не менее ее-то я и собиралась проверить.

За ручку я приподняла переднюю крышку, выпустив на волю слабый запах сухого хлеба. И тут же, слабо пискнув, отскочила.

Крышка хлебницы с шумом упала на место. Я снова ее подняла и глянула внутрь, а потом всмотрелась внимательней.

В хлебнице лежала записка. Я ее вынула.

Там было сказано:

Мне очень понравилось. И ты мне нравишься

Здесь придется отмотать ленту назад, в прошлое.

Несколько лет назад, летом после окончания колледжа я совершила путешествие в Америку.

Трудно назвать эту поездку серьезной экспедицией, потому что я брала машину напрокат и останавливалась по большей части в комфортных мотелях – вместо того, чтобы героически совершать пешие переходы и ночевать в гнусных дешевых хостелах или палатке в лесу, увертываясь от психопатов-убийц, ядовитых дубов и клещей, битком набитых возбудителем болезни Лайма, – но все же я самостоятельно прожила там целых два месяца, так что слово «путешествие» в моем рассказе вполне оправдано.

В середине его я погостила пять дней у старых родительских друзей, утонченных Брайана и Рэндала, живших среди остатков прежней роскоши в старом доме, в маленьком городке возле гор Адирондак, штат Нью-Йорк, – название самого городка припомнить не могу. Это была приятная передышка, за время которой я поняла, что Моцарт не такой уж нудный, узнала, что мою маму однажды рвало два часа напролет после вечеринки с дегустацией портвейнов и что можно придать творогу божественный вкус, подмешав в него свежего укропа. Факт.

В первый же вечер я заметила кое-что необычное. Рэндал отправился наверх, спать. Брайан, буквально чуточку более мужественный из них двоих, подольше посидел со мной, давая советы насчет местных достопримечательностей, достойных осмотра (по его мнению, таковых там практически не было).

После того как мы, стоя на кухне, пожелали друг другу спокойной ночи, я заметила, что он проверил, закрыта ли задняя дверь (не заперев ее при этом), и на миг задержавшись у деревянного ящичка, прибитого к стене напротив двери, легонько стукнул по нему пальцем.

Наутро я поднялась рано, приготовила себе чашку чаю (Брайан и Рэндал были ярыми англофилами, много лет прожили в Оксфорде и обладали ошеломляющей коллекцией отменных чаев, так что у меня был выбор!). После того я подошла к тому ящичку, чтобы рассмотреть его. Он был маленький, всего два дюйма в глубину, девять в ширину и шесть в высоту. Сверху его прикрывала навесная крышка с надписью красками: «ЗАГЛЯНИ ВНУТРЬ!»

Я, впрочем, не решилась этого сделать. Только через пару дней (после того как еще дважды наблюдала странный вечерний ритуал Брайана) я все же спросила его о ящичке. Он вытаращил глаза.