Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

Все окружили Дженни, чистую, с иголочки, чьи грехи и преступления против обидчивых взрослых не были заметны с первого взгляда.

– Что с тобой не так? – спросил первым Конрад, чье несчастье, отсутствие больших пальцев, бросалось в глаза сразу же. – На вид как будто все в порядке.

– Ага, – ухмыльнулся Жестокий Фред и ткнул ее в плечо. – Ты вроде не отсюда. Ты не одна из нас.

Дженни, нахмурив брови, посмотрела на свое плечо, потом на Фреда.

– Не толкай меня больше. Если не перестанешь, – и она указала на Конрада, – и у тебя будет такая же рука.

По коридору пронесся шепот. Никто и никогда не противоречил Фреду. Вообще. Они просто приспособились и научились терпеть его обиды и приставания, дожидаясь, пока ему самому не надоест.

– И куда тебе тогда деваться? – продолжала Дженни, она еще не закончила. – Будешь просто копией Конрада, только похуже. А тогда зачем ты им будешь нужен? Ты же не сможешь даже сжать как следует кулак.

По грубому, злобному лицу Фреда пробежала тень растерянности. Потом, сообразив, кажется, что ничего другого не остается, он отмахнулся от нее и, что-то ворча и ухмыляясь, стал спускаться вниз, к себе.

Неслыханно.

– Я не знаю, – сказала Дженни, повернувшись к Конраду, – не знаю, что со мной не так. Мне кажется, все в порядке. Я знаю только, что думают по этому поводу мои родители.

Питер невольно придвинулся поближе. Все остальные тоже. Конрад и Каспар, Черные Мальчики и Паулина, даже Непоседа-Филип притих. Все, кроме Летающего Роберта, который и не мог бы здесь оказаться, потому что его бедные переломанные ноги не одолели бы подъем на лестницу, он и вообще-то почти не ходил, если на то пошло.

– Дженни, которая вечно витает в облаках… так они меня звали. Им просто казалось, что я невнимательная.

– Ох, – проговорила Паулина серьезно и торжественно. – Этого они не любят. Прямо-таки терпеть не могут.

– И ни разу не задумались над тем, нет ли их собственной вины в том, что облака куда интереснее, чем они.

Лицо Паулины в это мгновение, кажется, приобрело мечтательное выражение. Но поскольку бровей у нее не было, трудно сказать наверняка. «Как языки огня», – прошептала она.

Каспар глотнул воздух и пожевал тощие щеки.

– Ты им об этом не сказала, да?

– В том-то и дело, что обмолвилась нечаянно, – призналась Дженни, – Потому-то они и привели меня сюда в первый раз. Не знаю, как им в голову пришло, что это может быть мне на пользу. Они говорили, что вы ужасные, но мне вы показались совсем нормальными. Я подумала, что вы все замечательные! Ну… с Фредом придется повозиться. Но даже он не совсем безнадежен.

Это было еще удивительнее, чем то, что она не побоялась Фреда. Никто и никогда еще не разговаривал с ними вот так.

– Даже ты, с нечесаными вихрами, – сказала она Питеру. – Но скажи что-нибудь. Скажи, что ты разговариваешь. Было бы куда приятней жить напротив кого-то, кто разговаривает.

– Я разговариваю, – сообщил Конрад чуть более поспешно, чем хотел.

– Вот и молодец. Потому что, скорее всего, в мяч ты играешь не так уж хорошо.

Прозвучи это из уст Фреда, Конраду стало бы до слез обидно, но Дженни произнесла это так , что он только посмеялся. Ведь она говорила правду. Мячику с ним ужасно не везло.

После знакомства Дженни обустроилась на новом месте, благо это было недолго: пройтись по пустой комнатушке и ощупать стены, попрыгать на кровати да понюхать полученный кусок мыла. Остальные разбрелись по своим комнаткам, ведь была ночь, так что у всех начинали слипаться глаза, и им не терпелось поскорее удрать из этого дома хотя бы во сне. Впрочем, Питер немного задержался в дверях.

– Вот еще что, – заговорил он. – Когда нас кормят, откладывай немного, если нетрудно. Мы все так делаем, кроме Фреда. Только следи, чтобы тебя не застукали.

Он выглянул в коридор, хотя и знал, что никто не подслушивает.

– Это для Каспара. А то его кормят так, чтобы только не протянул ноги. Он должен иметь соответствующий вид, понимаешь?

– Договорились, – ответила Дженни.

– А… ты была не против отправиться сюда? – спросил он. – Правда не против?

– Видишь ли, я не любила танцевать и не очень хотела заниматься спортом, и мне не нравилось, когда указывают, что и как мне петь, – объяснила она. – Им казалось, что я не вписываюсь. Так что, возможно, оказаться здесь было не так уж и плохо.

– Посмотрим, что ты скажешь через месяц. – Питер еще раз убедился, что они разговаривают с глазу на глаз. – Тебе не должно здесь нравиться. И если они об этом догадаются, ничего хорошего не будет.

– Значит, буду следить, чтобы на лице было написано то, что нужно: горе и тоска, – сказала Дженни. – Знаешь, для ребенка, который не может поковырять собственным пальцем в носу, ты удивительно добр.

Питер не нашелся, что ответить, ведь ее слова прозвучали как комплимент, а он к ним не привык.

Уже собравшись уйти к себе, он увидел, что девочка запрокинула голову и рассматривает что-то на потолке. Он решил подождать и ждал довольно долго, но ничего не происходило.

В конце концов он был вынужден задать вопрос:

– Что ты там рассматриваешь?

– Звезды, что же еще.

– Но у тебя же нет окна.

– Но они же все равно там, – сказала Дженни.

Вот тогда он понял, по-настоящему понял, за что ее назвали Дженни, Витающей в облаках, и почему они ее боялись. Эта девочка видела звезды там, где все остальные видели только старые обои. Разве могли они с таким справиться?

Именно поэтому через пару недель, увидев Дженни утром, Питер не сразу заметил, что в ней изменилось. Ночью в коридорах слышалась какая-то возня, бормотание и тихое хныканье, но Питер не обратил на это внимания, потому что подобные звуки не редкость, во всяком случае, в этих стенах. Он перевернулся на другой бок и снова заснул.

Он встал рано, задолго до первой экскурсии, даже до завтрака, а Дженни что-то долго не показывалась из своей комнаты, а когда вышла, глаза ее были устремлены на потолок. Питер, наблюдая, как она ощупью идет по коридору, подумал, что, кажется, она слишком далеко зашла со своим витанием в облаках.

– Что? – спросил он. – Ты не хочешь даже посмотреть на меня и поздороваться?

Говоря так, он и вправду подумал, что ей, должно быть, все-таки стало противно глядеть на такого грязнулю.

– Я не могу, – прошептала Дженни.

– Я тут, внизу. Просто перестань задирать нос и сразу увидишь.

– Серьезно, – шепнула она, и на этот раз Питер заметил, что голосок у нее дрожит. – Я не могу.

Пальцем она показала себе на плечо.

– Здесь что-то мешает.

Питер зашел ей за спину. На первый взгляд все выглядело как обычно, поэтому он ногтями попытался откинуть в сторону блестящие темные волосы (ему вдруг стало до слез жалко, что у него такие когти и что они мешают ему погладить ее пальцами по волосам).