Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

– Я храню их все эти годы, – сказал Вжик-Вжик, не отрывая от них здорового глаза. – Все еще годятся в дело.

И он воткнул свое детское сокровище прямо в центр того, что осталось от глаза. Было понятно, что это не причиняет ему боли, зато было больно на это смотреть, и Питера чуть не стошнило. Когда Вжик-Вжик так и оставил их на месте, довольный, что носит их снова, как в былые дни, Питер заставил себя посмотреть.

Вжик-Вжик наклонился вперед и придвинулся ближе, чтобы Питер ничего не упустил.

– Скажи то, что нужно, – зашептал он нетерпеливо. – Скажи же мне правильные слова.

Что за загадки? Питер чуть не утратил всю свою уверенность. Он мог сказать только то, что чувствовал, и, когда заговорил, голос у него дрожал.

– Что ты хотел сделать с ними после того, когда они сделали это с тобой? – спросил он. – Что бы это ни было… мы все здесь в таком же положении.

Вжик-Вжик выпрямился во весь свой невероятный рост. Скрестив руки на груди, он надолго задумался, потом выдернул ножницы из глаза и милосердно вернул очки на место. Отвернув полу сюртука, он снова поменял ножницы.

– Это правильно.

Питеру, больше не лохматому и не растрепанному, было удивительно странно сидеть на краешке кровати и смотреть, как его куски и кусочки падают и сыплются на пол. Длинные, грязные ногти, один за другим, буйные, спутанные волосы, прядь за прядью. Он не чувствовал такого облегчения, какого ждал, не было и чувства освобождения, ведь все это было частью его самого, щитом, за которым он так надежно укрывался.

Кем он будет без этого?

Вжик-Вжик отступил на шаг, чтобы оценить работу, и, кажется, остался доволен.

– Еще что-то, ты говорил?

– Верно. Правда, это не для меня.

Питер проводил его по коридору в комнату Дженни, где она сидела, глядя на звезды через потолок, потому что ей не оставили выбора. Он потрепал ее по плечу, отбросил в сторону густые волосы – сегодня он смог потрогать их пальцами, своими пальцами – и обнажил уродливые черные стежки.

– Я знаю, тебе нетрудно это сделать, – сказал Питер. – Главное, сможешь ли ты убрать все это, чтобы не сделать ей больно?

– Я тоже здесь, между прочим, – обиженно фыркнула Дженни. – Нехорошо говорить обо мне так, как будто меня тут нет.

Вжик-Вжик сложился пополам и уперся ладонями в колени, пытаясь рассмотреть получше. Он долго хмыкал и мычал. Когда он снова выпрямился, на его лице не было колебания. Только решимость.

– За это с тебя причитается, – заявил он.

Этого-то Питер и боялся.

Но – зато ему оставили право самому выбрать палец.

Ключ входит в скважину, замок щелкает, дверь тихонько растворяется… Таким мелочам суждено было положить конец всему, что было в прошлом, и начать все заново.

Питер впустил Черных Мальчиков и выждал время, чтобы они успели занять места, хотя ночь еще не кончилась и кругом было темно, только в вестибюле первого этажа виднелись тусклые отблески света, так что впотьмах было ничего не разобрать. Затем он снова запер за ними дверь.

– Как следует, погромче и без остановки, – наставлял Питер Жестокого Фреда. – От души.

Фред взглянул на него презрительно и после стольких-то лет не смог удержаться: «Не тебе меня учить, как бузить и скандалить».

Питер отошел от него в сторонку, а Фред с таким рвением принялся колотить в дверь и орать, что было ясно: никогда еще никто не поднимал такого шума в особняке, где не светило солнце, а дождь всегда был ледяным.

Дверь квартирки приоткрылась, и мистер Крауч выскочил в коридор в последний раз.

– Ну, ты у меня получишь, косматый выродок! – кричал он. – Если ты совсем выжил из ума и желаешь лишиться остальных девяти пальцев, я тебе помогу, понял?

Увидев, что буянит Фред, он остановился как вкопанный.

– Это ты? Что за муха тебя укусила?

И тут Черные мальчики, действительно черные, как чернила, выскочили из чернильно-черных теней, а мистер Крауч так их и не увидел. Они бросились на него, повалили на пол, а Питер тем временем снова пустил в ход ключ и выпустил Жестокого Фреда, так что Фред мог теперь заняться тем, что у него лучше всего получалось.

Они решили, что в коридоре лучше не пачкать, поэтому, оглушив мистера Крауча, они втащили его в комнату, где он жил со своей славной хозяюшкой и собакой, которая каждый божий день изводила Фреда. Вновь поднялся шум и гам, но теперь приглушенный, так как доносился из-за закрытой двери, и хорошо, потому что звуки были крайне неприятными.

Это длилось недолго… хотя, пожалуй, все же намного дольше, чем того требовала необходимость.

Прошло несколько часов, и заведение открылось, как обычно, у входа сидел Питер, приветствуя злорадных взрослых и перепуганных детей, явившихся на утреннюю экскурсию, а Дженни выглядывала из окошка кассы и, ослепительно улыбаясь, принимала плату.

Хотя и неожиданно юный, Питер тем не менее выглядел достойно. Вжик-Вжик как-никак был по профессии портным, и ему не составило труда подогнать один из старых костюмов мистера Крауча. Правда, в нем у Питера зудела кожа, не столько из-за материи, сколько при мысли о прежнем хозяине – но он и не собирался носить костюм долго.

– Если вы уже бывали у нас раньше, то наверняка уже заметили небольшие изменения, – обратился Питер к публике, стараясь не размахивать левой рукой и прятать повязку на том месте, где раньше у него был мизинец. – Это лишь временно, могу вас обрадовать. Бывает, что и таких чудесных людей, как мои дядюшка Эбен и тетушка Лиззи, не минует приступ малярии. Но пусть вас это не волнует! Вы увидите все, за чем пришли!

Питер не обманывал. Он столько раз слышал речи мистера Крауча, что теперь шел впереди процессии по лестнице, уверенный, что повторит все и ни разу не собьется.

– Итак, имя этого угрюмого паренька Каспар, – начал Питер, когда они поднялись на второй этаж. – И трудно найти более подходящее имя для таких, как он, потому что если только он не возьмется за ум, то скоро превратится в привидение, вот увидите.

– А что с ним не так? – спросила женщина с лошадиным лицом. – Он не кажется больным.

– Он вообразил, что еда, которую ему подают, слишком плоха для него. Уж как пытались его бедные родители впихнуть в него хоть кусочек, но он только плотнее сжимал губы. Что же им оставалось делать, как не привезти его сюда, а? А ведь он был когда-то здоровым мальчуганом. Можно даже сказать, пухлым мальчуганом. А сейчас? Вы только посмотрите.

Питер помолчал – здесь полагалась театральная пауза.

– Ну-ка, покажи свои ребра, малыш. Продемонстрируй свои ребра этим добрым людям.

В этот раз, когда Каспар задрал рубашку, это только озадачило публику.

– Смотрите, какой у него тугой живот, – возмущался чей-то папаша. – Чем он только его набил?