Стефани Майер - Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник)

Она нахмурилась, я развернулся и ушел. Если бы не Маккайла, никто сегодня не встал бы со мной в пару, но мне было все равно. Не успев одеться, я уже забыл о ней. Ждет ли меня Эдит у дверей раздевалки или мне самому подождать ее у машины? А если ее родные тоже будут там? Она же припарковалась рядом с машиной Ройала. Вспомнив, каким было лицо Ройала в кафетерии, я задумался, не вернуться ли домой пешком. Сказала ли Эдит им, что я все знаю? Полагается ли мне знать, что они знают, что я знаю? Что говорится насчет приветствий в вампирском этикете? Достаточно ли просто кивнуть?

Но когда я вышел из раздевалки, Эдит уже ждала меня. Ее лицо было умиротворенным, легкая улыбка играла в уголках губ. Тонкий свитер казался не слишком теплым, и мне хотелось стащить с себя куртку и накинуть ей на плечи. Приближаясь к ней, я испытал странное ощущение гармонии: когда мы были вместе, все в этом мире казалось правильным и разумно устроенным.

– Привет, – мне отчетливо представилась широкая глупая улыбка на своем лице.

– Привет, – ответная улыбка была блистательной. – Как физкультура?

Я сразу насторожился.

– Замечательно.

– Правда? – она подняла брови. – А твоя голова?

– Как ты могла!

Она неторопливо зашагала к стоянке. Я машинально последовал за ней.

– Ты же сам сказал, что я никогда не видела тебя на физкультуре, вот мне и стало любопытно.

– Супер, – отозвался я. – Отпад. Ну что ж, сам виноват, извини. Если не хочешь, чтобы нас видели вместе, я и пешком до дома доберусь.

Она мелодично рассмеялась.

– Было интересно. Жаль только, что ты не врезал этой девчонке посильнее.

– Что?..

Она обернулась и сжала губы в тонкую линию. Я тоже обернулся посмотреть в ту же сторону, что и она, и заметил разметавшиеся светлые волосы уходящей прочь Маккайлы.

– Так обо мне уже давно никто не отзывался, если не считать родных. Это было неприятно.

Мне вдруг стало страшно за Маккайлу.

Эдит прочитала это на моем лице и снова засмеялась.

– Да не бойся ты, не обижу я твою подружку. Кто еще согласится играть с тобой в бадминтон?

Осмыслить все это было непросто. Эдит казалась такой… хрупкой, но о Маккайле она говорила так, что сразу было ясно: она более чем уверена в своих силах. Если она захочет причинить вред Маккайле – или кому-нибудь еще, – этому человеку можно лишь посочувствовать. Я сменил тему:

– А как обычно отзываются о тебе родные?

Она покачала головой.

– Не стоит судить о людях по их мыслям. О них не полагается знать. В счет идут только поступки.

– Ну, не знаю… Если тебе известно, что кто-то слышит твои мысли, разве это не то же самое, что сказать вслух?

– Тебе легко говорить, – она усмехнулась. – Управлять собственными мыслями очень трудно. Когда нам с Ройалом случается сцепиться, я что только о нем не думаю и прямо заявляю об этом, – снова зазвучал ее звенящий смех.

Я не замечал, куда мы идем, поэтому удивился, когда нам пришлось замедлить шаг: дорогу к машине Эдит преграждала целая толпа. Оказалось, парни окружили плотным двойным кольцом красный кабриолет Ройала. Все смотрели на машину с явным вожделением.

Никто из автомобильных фанатов даже головы не поднял, когда я протиснулся между ними к машине Эдит.

– Пафос, – пробормотала она, пробираясь к своему месту.

– Да что это за машина такая?

– М3, – ответила она, выезжая задним ходом со стоянки и стараясь никого не зацепить.

– В автожаргоне я не силен.

Она легко развернулась.

– «БМВ».

– А, понятно.

Школа осталась позади, мы снова очутились вдвоем. Уединение ощущалось как свобода, где за нами некому подсматривать и подслушивать.

– Ну что: можно считать, что «другой раз» наступил? – спросил я.

От нее не ускользнул мой многозначительный тон.

Она нахмурилась.

– Видимо, да.

Сохраняя на лице невозмутимое выражение, я ждал объяснений. Она смотрела на дорогу, как будто действительно нуждалась в этом, а я наблюдал за ней. На лице Эдит сменили друг друга несколько выражений, но так быстро, что я не успел истолковать их. Я уже начинал подозревать, что мой вопрос она просто пропустит мимо ушей, как вдруг она остановила машину. В удивлении я вскинул голову. Мы уже стояли возле дома Чарли, припарковавшись за моим пикапом. Видимо, ездить с Эдит проще, если не смотреть по сторонам.

– Ты все еще хочешь знать, почему тебе нельзя видеть меня на охоте? – спросила она. Голос звучал серьезно, но в глазах пряталась насмешка. Совсем не такая, как за обедом, в кафетерии.

– Да. И почему ты так… разозлилась, когда я об этом спросил.

Она подняла брови.

– Я тебя напугала?

В вопросе слышалась надежда.

– А ты хотела?

Она склонила голову набок.

– Может быть.

– Тогда ладно. Само собой, я перепугался.

Она улыбнулась, покачала головой и снова посерьезнела.

– Извини за такую реакцию. Как подумала, что ты окажешься рядом… пока мы охотимся… – она стиснула челюсти.

– Это настолько плохо?

Она процедила сквозь зубы:

– Очень.

– А почему?

Она тяжело вздохнула, глядя сквозь ветровое стекло на облачный вал, нависший над самой землей неподалеку, казалось, на расстоянии вытянутой руки.

– На охоте, – медленно и нехотя заговорила Эдит, – мы подчиняемся разуму в гораздо меньшей степени, чем чувствам. Особенно чувству запаха. Если ты окажешься где-нибудь поблизости в такой момент, когда я не в силах владеть собой… – она покачала головой, продолжая угрюмо смотреть на тяжелые тучи.

Я старался сохранять невозмутимый вид, предчувствуя, что вскоре она украдкой бросит взгляд на меня, проверяя мою реакцию. Но наши взгляды встретились, и ощущение от паузы изменилось – возникло напряжение. Искры, которые я заметил на уроке, вновь наэлектризовали атмосферу, пока Эдит, не мигая, смотрела мне в глаза. Лишь когда закружилась голова, я понял, что не дышу. Я прерывисто вздохнул, нарушив молчание, и она закрыла глаза.

– Бо, по-моему, тебе пора домой, – голос звучал сдавленно, напоминая в эту минуту не гладкий шелк, как обычно, а шелк-сырец; взгляд вновь устремился на облачное небо.

Я открыл дверцу, и от ледяного ветра, который ворвался в машину, у меня прояснилось в голове. Осторожно, чтобы не оступиться от головокружения и слабости, я выбрался из машины и закрыл дверцу. Меня заставило обернуться жужжание автоматического подъемника, опускающего стекло.

– И кстати, Бо… – окликнула Эдит уже ровным голосом. С легкой улыбкой на губах она прислонилась к дверце и выглянула в окно.

– Что?

– Завтра моя очередь.

– Какая еще очередь?

Ее улыбка стала шире, заблестели ослепительные зубы.

– Задавать вопросы.

И она укатила: машина пронеслась по улице и скрылась за углом прежде, чем я успел собраться с мыслями. Улыбаясь, я зашагал к дому. По крайней мере, стало ясно, что завтра мы с Эдит обязательно увидимся.