Валентина Ласлоцки - Мой маленький Будда

Как бы весело ни было во время игр, всё же в первую очередь я видела в них не развлекательный момент, а учебный. Только для этого требовалось огромное терпение. С этой точки зрения самым лучшим партнёром была венгерская бабушка, моя свекровь. Когда она приезжала к нам в Будапешт, они с Имике часами могли играть в настольные игры.

Роль игр в развитии Имике неоспорима, но всё же это была капля в море по сравнению с тем, сколько мы учились «по-настоящему». Это был тяжкий труд для нас обоих. Ими всего три года проучился в школе на улице Батори. Он часто оставался и на продлёнку, потому что, во-первых, ему это нравилось, а во-вторых, тогда дома не надо было делать уроки, и оставалось больше времени на игры. Он любил продлёнку. В школе, несмотря на стеснённые обстоятельства (и территориальные, и материальные), делалось всё возможное, чтобы дети хорошо чувствовали себя в течение всего учебного дня. Учителя радовались любому успеху ребят, словно это были их родные дети. Они хвалили и всячески поощряли своих учеников даже по самому незначительному поводу, и благодаря этому у их подопечных было чувство удовлетворения от учёбы. На уроки венгерского языка Имике из его подготовительного класса перевели в первый класс, потому что он уже умел писать и читать, но и в первом классе он опережал многих ребят. На остальных уроках с ним занималась тётя Вики. Добрая, терпеливая, с тихим, ласковым голосом – её нельзя было не любить. Дети обожали её. А через год, уже в своём «законном» первом классе он попал в руки тёти Аги, которая действительно всех детей воспринимала как своих собственных, только была с ними гораздо терпеливее, чем их настоящие родители. Кроме того, она была одним из самых опытных педагогов школы. На её уроках Имике закреплял ранее полученные знания, осваивал новый материал, ни в чём не уступая своим одноклассникам, потому что у Аги был индивидуальный подход к каждому ребёнку. В те годы я принимала минимальное участие в процессе его обучения. Для меня это был один из самых беззаботных периодов за всё время учёбы Имике.

Через три года муж получил направление в очередную длительную командировку. Имике должен был оставить школу, свою любимую учительницу, одноклассников, с которыми он по-настоящему сдружился. В Кувейте, куда мы переехали летом 1997-го, он опять стал учеником-одиночкой. Венгерское посольство располагалось в огромном трёхэтажном здании, где помимо офисных помещений находилось несколько квартир для работников посольства. Кроме нас там жили ещё две семьи, и было три пустующих квартиры. В одной из них, как раз напротив наших апартаментов, мы устроили для Имике «единоличную» школу. Самую настоящую: с партой, учительским столом, школьной доской, спортзалом. И со своей собственной учительницей.

Тётя Эржике была профессиональным учителем начальных классов, но у неё не было подготовки дефектолога. Прошло несколько недель, пока она поняла, что в случае с Имике не подходят те методы обучения, которые она в течение долгих лет использовала в обычной венгерской школе. Тут надо что-то другое. Она искала это «другое», каждый день придумывая всё новые и новые способы подачи и закрепления учебного материала.

Как-то раз я перешла в квартиру, где находилась «школа», во время занятий. Шёл урок математики. Они проходили меры объёма. Я обнаружила их в ванной комнате. Тётя Эржи литровой кружкой набирала воду из-под крана и выливала её в ванну, а Имике стоял рядом и считал: 87, 88, 89… Они хотели посмотреть, сколько воды в одном гектолитре. Они проводили много таких «лабораторных исследований», с помощью которых Имике гораздо легче усваивал тот или иной материал. Были и домашние задания. Мы читали, писали, учили стихи и очень много зубрили. Помимо «серьёзных» предметов, Эржи проводила уроки рисования, рукоделия, пения, как и положено в настоящей школе. Иногда они ходили на экскурсии в город, если позволяла погода (при 50 градусах жары не очень-то погуляешь!)

Но, к сожалению, через год тётя Эржи уехала. У её мужа закончилась командировка, и они вернулись в Венгрию. Мне пришлось взять на себя роль учителя. Конечно, за прошедший год я многому научилась у Эржи, и всё же для меня это было очень сложным испытанием. Кто сам учил своего собственного ребёнка, тот поймёт меня. И для ребёнка это тоже очень сложно. К тому же Имике изо дня в день круглые сутки видел только меня. Папа работал, Балинт до 2–3 часов был в школе. Просто выйти погулять, чтобы хоть немного отдохнуть от маминого общества, – и то нельзя было. Из-за жары. Нелегко было, но мы справились.

К счастью, через год мужа перевели на новое место службы, в Россию, в посольство Венгрии в Москве. При Венгерском культурном центре действовала страноведческая школа-гимназия. Школа располагалась в отдельном здании, в ней работали венгерские учителя. Один раз в неделю и всего-то четыре часа, но какое это было облегчение! Под руководством профессиональных педагогов мне было гораздо проще обучать Имике. Хотя в школе они проходили только гуманитарные предметы (венгерский язык и литературу, историю и географию). Остальные предметы Балинт изучал в русской школе, а учительницей Имике и дальше оставалась мама. К математике добавились физика, биология, химия и английский. Его любимые предметы (рисование, пение и техника) уже не входили в наше расписание. На это просто физически не хватало времени. Мне сначала самой надо было подготовиться к уроку, выучить материал, который я должна была дать Имике. Иногда, проснувшись, я чувствовала, что желудок сводит при одной мысли о предстоящих уроках. Но когда я видела, как Имике с учебниками и пеналом безропотно идёт в классную комнату (в нашей московской квартире эту роль играла столовая), у меня просто не было выбора, и я тоже шла за ним и начинала урок. Было бы неправдой сказать, что Имике с радостью принимал эту ситуацию. Просто у него потрясающее чувство ответственности, и ему даже в голову не могло прийти «пропустить денёк-другой». И ещё мы знали, что надо готовиться к среде (это был школьный день). Туда нельзя было идти неподготовленным, с невыученными уроками. Ими всегда очень ждал этого дня, ведь там были настоящие учителя (не мама) и одноклассники!

Директор школы Габриэлла Уткина и учитель Иштван X. Тот с пониманием отнеслись к нашей проблеме и не просто приняли Имике в школу, но и сделали всё возможное, чтобы он хорошо чувствовал себя среди других ребят. Одноклассники (в классе было шесть мальчиков и три девочки) тоже по-доброму отнеслись к Ими, хотя возраст 9-10 лет очень опасный. Но они приняли Имике за своего. Он не был «гадким утёнком». Я уже упоминала, что большую роль в этом сыграл Балинт. Сначала только благодаря его авторитету ребята впустили Ими в свою компанию. Естественное поведение Балинта в отношениях с братом в присутствии новых друзей было для них примером. (Ни ребятам, ни их родителям не пришло в голову, что Имике «не имеет права» находиться среди здоровых детей – таких красивых, умных и одарённых, что «это не принято».) А через пару месяцев они полюбили самого Имике благодаря его человеческим качествам, его юмору, его компанейскому характеру.