Валентина Ласлоцки - Мой маленький Будда

Как-то во время такого увлекательного урока к нам зашла одна знакомая дама. Она посмотрела на Имике и сразу же сделала умное замечание: «Он неправильно держит карандаш». И, конечно же, показала, как надо держать. По сей день обожаю слушать советы по воспитанию ребёнка от тех, у кого не было и нет своих детей. Или от тех, у кого ребёнок сам, без посторонней помощи научился делать то, на что нам требовалось несколько лет регулярных, целенаправленных занятий. Причём я знаю, что все «советчики» совершенно искренне хотят помочь. Позже я научилась с улыбкой выслушивать их поучения и кивать, выражая своё полное согласие, и делала по-своему. Но тогда мне пришлось объяснять моей наблюдательной знакомой (у неё, кстати, не было детей), почему Имике «продолжает неправильно держать карандаш» даже после того, что она ему показала, как надо.

Знакомые, лучшие друзья, родственники, все кому не лень раздавали бесплатные советы, не замечая своей бестактности, потому что их многочисленные замечания указывали на то, что я недостаточно занимаюсь со своим сыном.

– Почему ты не объяснишь ребёнку, что нельзя выбегать на улицу?! – возмущался шурин.

– Тебе уже надо было бы научить Имике красиво есть и вести себя в обществе, – советовала подруга.

– Ты даёшь ему слишком много таблеток! – беспокоилась моя мама. (Доктор Эржибет Гистл разработала систему приёма концентрированных витаминов А, В и Д. Она считала, что в сочетании с лечебной гимнастикой витамины ускоряют развитие ребёнка. Я безукоризненно выполняла все её предписания. Маме это не нравилось.)

С того времени я стараюсь не давать никому советов по воспитанию, особенно в том случае, если не просят. (Эта книга – не сборник советов!) И пусть простят меня те, к чьим советам я не прислушивалась. В своё «оправдание» могу привести факты из жизни Имике:

В школе на улице Батори его фотография украшала «Доску почёта» с подписью: «Самый воспитанный и вежливый ученик».

Недавно я спросила одну учительницу из той школы, что ей приходит в голову, когда она вспоминает Имике. «Во-первых, он всегда делал замечания Гергё (одноклассник Ими с синдромом Дауна), чтобы тот не употреблял «некрасивые слова» и «красиво ел». А ещё у Ими всегда были остро заточенные карандаши, и он очень аккуратно и красиво писал», – ответила Эва.

Но всё это было гораздо позже, а тогда, на ливийской террасе, мы долго боролись с карандашом. И, конечно, победили. Ими очень любил рисовать, и его рисунки всегда были «весёлыми». Наш тогдашний доктор увидел произведения своего маленького пациента и был немало удивлён: «Интересно, что Ими использует цветные карандаши, к тому же он выбирает яркие цвета. Это нехарактерно для даунов. Они, как правило, предпочитают чёрный, коричневый, тёмно-синий». После этого разговора я уже целенаправленно давала Имике только «весёлые», яркие карандаши.

Но даже если он рисовал только графитом, всё равно его картины не были мрачными. На них улыбались не только люди, но и все животные. Тогда он уже мастерски владел карандашом. Позже он освоил акварельные краски. Он так ловко и аккуратно пользуется кисточкой, как некоторые карандашом не всегда могут. Потом наступил период фломастеров, но те рисунки я не любила, потому что мне не нравились ядовитые, без оттенков цвета.

В моём зоопарке все звери весёлые и счастливые…

Помимо рисования, нашим любимым занятием с самого раннего детства было выкладывание пазлов. Мы начали с самых простеньких картинок, состоящих всего из нескольких элементов, ещё в тот период, когда ежемесячно ходили на приём к психологу в центр детской реабилитации на горе Сабадшаг. Раз от раза картины усложнялись, картонных кусочков становилось всё больше, а их размер всё меньше, и со временем Ими стал выкладывать картины, состоящие из 500-1000 элементов. Потрясающее терпение! Иногда он привлекал к этому увлекательному занятию всю семью, но рано или поздно нам надоедало, и мы сдавались на полдороге («Завтра продолжим!»). Ими оставался один и упорно, кусочек за кусочком выкладывал картину. У него уже «пристрелянный глаз», и он среди сотни похожих кусочков видит тот, который ему нужен, различая его по форме и по оттенку. Он и сейчас очень любит эту «игру для терпеливых». Если нет новых картин, он достаёт старые и снова складывает их. Но это для него уже «детская забава»!

Я уверена, что такие вот «умные» игры очень помогли Имике в развитии памяти, наблюдательности, научили его концентрировать внимание, чувствовать форму и цвет. Была у нас ещё одна любимая семейная игра: «Мемори». Комплект состоял из 64 карт. Если кто-то не знаком с этой игрой, коротко изложу её правила.

Одна и та же картинка изображена на двух картах, т. е. всего существует 32 пары. Все карты выкладываются на стол картинками вниз. Первый игрок переворачивает две любые карты. Если картинка на них совпадает, то он забирает эту пару себе и переворачивает следующие две карты. Если же карты разные, они остаются на своём месте и снова переворачиваются картинками вниз. Если ты запомнил, где лежит та или иная картинка, тебе будет легче найти пару для той карты, которую ты перевернул. Выигрывает тот, кто к концу игры собрал наибольшее количество пар. Имике часто выигрывал, потому что легко запоминал, где лежит пара «симпатичного шимпанзе» или «спящей красавицы». Для каждой картинки мы подобрали название. Таким образом, во время игры обогащался и словарный запас ребёнка. Но главное, за столом всегда царило веселье. У всех было прекрасное настроение, все по-настоящему хотели выиграть (и взрослые тоже!) и смеялись до слёз, когда вместо ожидаемого и наперёд громко заявленного «шимпанзе» вдруг вытягивалась «спящая красавица» или наоборот. Мотором всех этих семейных программ был Имике.

Он и сейчас ещё может сорганизовать нас на одну-две партии, и я знаю, почему он это делает. Он хорошо помнит беззаботное веселье, которое сопровождало все наши «настольные баталии», и хочет вернуть те безвозвратно ушедшие минуты. Но Балинт вырос, и ему уже неинтересно, у мамы с папой всё время какие-то важные дела (а тогда не было важнее дел, чем дети!), и игра уже не получается такой весёлой, как раньше.

Ими всегда строго следил за соблюдением правил игры. Нельзя было шельмовать, обманывать, подглядывать, что мы (как стыдно!) частенько пытались сделать, чтобы игра поскорее закончилась. Но Имике всегда пресекал наше недостойное поведение.

Однажды зимой мы с ним вдвоём поехали к моим родителям. Ему было тогда двенадцать. Вечера зимой длинные, и чтобы не было скучно, Ими решил научить бабушку играть в «Мемори». Долго объяснял правила игры, несколько раз наглядно показал, как надо переворачивать карты. Начали играть, и бабушка вместо положенных двух перевернула три! Надо было видеть, как искренне был возмущён внук! Даже тяжело больной дедушка, который и здоровым-то редко улыбался, от души рассмеялся над пристыжённой бабушкой.