Мелисса де ла Круз - Алекс & Элиза

– Я была здесь, полковник, – ответила она просто.

– Каждый день? В штабе? – спросил он.

– Каждый день.

– Если бы я только знал, – пробормотал он себе под нос. – Значит, вам интереснее работа, а не прогулки на санях?

– Я иду туда, где нужна моя помощь.

– Какая жалость, ведь Гектор отлично идет в санях, – заметил полковник со вздохом.

Упоминание о коне пробудило интерес Элизы.

– Как там Гектор? Он в порядке?

– В полном, мисс, – заверил Алекс, – хотя, должен признать, подобного я еще не испытывал.

– Чего? – заинтригованно спросила Элиза.

– Ревности к своему коню.

Тетушка Гертруда откашлялась, и парочка резко отскочила друг от друга, словно их поймали за чем-то недозволенным. Женщина весело посмотрела на Алекса и Элизу.

– Так мы закончили, да? Полагаю, на этом все, полковник. Кхм. Вы можете надеть сюртук, сэр.

– Конечно, конечно, миссис Кокран. – Алекс взял сюртук и шагнул к выходу из палатки, на ходу надевая и застегивая его. – Благодарю за потраченное время, леди. К сожалению, вынужден откланяться. Доброго дня, миссис Кокран. – Он бросил на Элизу прощальный взгляд. – Мисс Скайлер.

Затем откинул полог и вышел.

– Постойте! – воскликнула Элиза.

Он с готовностью обернулся, очевидно, не желая уходить.

– Да?

– Я люблю… Я хотела сказать… Я тоже люблю санные прогулки, – наконец произнесла она. – То есть было бы здорово снова повидать Гектора.

Алекс чуть не рассмеялся.

– Конечно. Гектор тоже будет очень рад. Может, через день-другой?

Девушка кивнула.

С легким поклоном полковник удалился.

Элиза быстро собрала последние бутылочки с белым порошком, ступку с пестиком, лопатку и грабельки. Руки почти не слушались ее, когда она уложила все инструменты в деревянный ящик, в котором они сюда прибыли, и отступила от стола. Затем тетушка Гертруда, к счастью, ничего не заметив, вытащила ключ и заперла его.

– Прекрасная работа, Элиза. Ты отличная помощница. – С этими словами женщина спрятала ключ в бархатный мешочек и туго затянула горловину. – Ну, а ты что скажешь, моя дорогая? Не пора ли медицинской бригаде в составе миссис Гертруды Кокран и мисс Элизы Скайлер отправиться в теплую гостиную и вознаградить себя за труды чашечкой отменного горячего шоколада?

Гостиная дома Кокранов, Морристаун, Нью-Джерси

Февраль 1780 года

Кухарка миссис Кокран была знаменита своими булочками. Она клала в начинку сушеную клюкву и покрывала их апельсиновым сиропом, от чего они становились пикантно сладкими и вкусными, несмотря на строгую дозировку муки и сахара.

Уставшая, но довольная целым днем плодотворной работы, Элиза устроилась в удобном кресле в гостиной дома тетушки. Новая встреча с полковником Гамильтоном взволновала ее, и она никак не могла перестать думать об этом. Но была полна решимости выкинуть из головы все мысли о нем, хотя по-прежнему представляла себе его напряженную руку и ярко-голубые глаза, глядящие прямо на нее. И вот, скрестив ноги, удобно лежащие на скамеечке перед камином, девушка обратилась к тетушке.

– Должна признаться, мне нелегко поверить в то, что процедура, которой мы посвятили последние четыре с половиной дня, действительно имеет отношение к медицине. Она так проста, что больше похожа на детскую игру или магический обряд.

На самом деле, Элиза вовсе так не считала. Когда отец сообщил, что им будут делать прививки, девушка прочитала о них все, что смогла найти, и теперь знала об их тонкостях не меньше любого человека, не связанного с медициной. Но тетушкино мнение о женском интеллекте, при всей ее исключительной независимости, было едва ли выше, чем у самых завзятых шовинистов, и больше всего на свете ей нравилось развеивать, как она выражалась, типичную девичью наивность.

– Медицина немного похожа на любовь, – начала она. Элиза поняла, что ей предстоит одна из столь любимых тетушкой лекций, пусть гениальных, но довольно-таки затянутых.

– Есть видимая часть, которая привлекает внимание: повязки, шприцы и настои – это своего рода цветы, любовные послания и ухаживания, но самое главное глазами не увидеть. Оно здесь, – продолжила тетушка, приложив руку к сердцу.

Элиза не смогла удержаться от смеха. Такого ответа она не ожидала.

– Не знаю, стала ли после твоего объяснения медицина интереснее или любовь скучнее, – с улыбкой заметила девушка. – Но, вероятно, биологические процессы приобретения иммунитета и эфемерная алхимия любви имеют нечто общее.

– Ты когда-нибудь видела микробы? – спросила тетушка Гертруда, не ожидая ответа племянницы. – Вот и я нет, и все-таки не сомневаюсь в их существовании, поскольку наблюдала, как они влияют на тело. Точно так же я никогда не видела «любви» и все же раз за разом наблюдала, как сильно она меняет людей.

– Но микробы реальны, – возразила Элиза, видевшая их лишь на картинках. – Я имею в виду, физически. В то время как любовь… любовь – всего лишь чувство. Его нельзя посадить в пробирку, и от него нет прививок, потому что из него не сделаешь порошок или пасту.

– Я своими глазами видела множество девушек, подхвативших любовную лихорадку при столкновении с романтическими соблазнами в их окружении. А также множество молодых людей, потерявших веру в любовь из-за слишком частых столкновений с ее наиболее низменными проявлениями.

– Я не совсем понимаю, о чем вы, тетушка.

– Тут как с примочкой, которую мы накладывали нашим бравым солдатам. Если царапина неглубока, болезнь будет протекать в более легкой форме, но если поцарапать до крови – совсем другое дело. Многие юноши, считающие любовь игрой или подменяющие ее тем, о чем добропорядочной леди говорить не подобает, черствеют сердцем, теряя ту чуткость, без которой нет истинного чувства.

Теперь Элиза поняла, о чем говорила тетушка. Будучи дочерью генерала, она значительно чаще, чем мог заподозрить отец, слышала, как солдаты обсуждают эту сторону своей жизни. Здесь, в Морристауне, девушка видела, как мужчины то и дело снуют возле неокрашенного дома на Уайтлаун-стрит, где жили пять одиноких женщин. Тетушка Гертруда уверяла, что это вдовы солдат, но Элиза не заметила на их лицах ни капли скорби.

– Как бы то ни было, – продолжила женщина, – пусть я и не люблю ссылаться на возраст, позволь мне сказать, что однажды, когда ты будешь давно и счастливо замужем, поймешь, о чем я говорю. Достаточно сказать, что любовь не терпит спешки, точно так же, как и медицина. Нужно разобраться в причинах, как и с болезнью, составить план борьбы и следовать ему со всей возможной точностью.

– Болезнь! Борьба! – воскликнула Элиза. – Тетушка Гертруда, ты рискуешь подтвердить все слухи о женском коварстве, которые распускают воинствующие холостяки. Разве любовь не приходит в свое время и на своих условиях? Разве все прочее может называться любовью, а не обычным манипулированием общепринятыми условностями?