Диана Гэблдон - Семь камней

– О, сейчас ты у меня получишь, – сказала она насекомому и повернулась к полкам, отыскивая что-то достаточно тяжелое, чтобы раздавить его, не запачкав переплет. Она уже положила руку на «Вульгату» с темно-коричневой зернистой обложкой, когда среди полок открылась потайная дверца и появился отец.

– О, ты познакомилась с Фредериком? – сказал он, шагнул вперед и забрал Библию из ее руки. – Не беспокойся, милая, он абсолютно ручной.

– Ручной? Кому понадобилось приручить таракана?

– Жителям Мадагаскара – во всяком случае, так мне сказали. Между прочим, его шипение – наследственная черта: Фредерик принадлежит к длинной и благородной линии шипящих тараканов, но никогда его лапка не ступала на родную землю. Он родился – или скорее вылупился – в Бристоле.

Фредерик прервал свой сон и с любопытством уткнулся в отцовский большой палец, протянутый так, как протягивают костяшки пальцев незнакомой собаке, чтобы она их обнюхала. Найдя, очевидно, запах приемлемым, таракан прошелся по пальцу и устроился на тыльной стороне отцовской ладони. Минни поежилась, по ее рукам пробежали мурашки.

Господин Ренни осторожно прошел к большим полкам у восточной стены, держа руку возле груди. На тех полках стояли хорошо продававшиеся, но менее ценные книги: всякая всячина от «Травника Калперера» до потрепанных экземпляров шекспировских пьес и пользовавшейся наибольшим спросом большой коллекции зловещих предсмертных исповедей разного рода грабителей, маньяков, мошенников и женоубийц. Среди книг и брошюр стояли разные любопытные вещицы: от игрушечной бронзовой пушки и горстки камней с острыми краями, которые, как считалось, использовались на заре времен для скобления шкур, до китайского веера, который показывал эротические сцены, будучи развернутым. Отец взял плетеную клетку для сверчка и бережно посадил в нее Фредерика.

– Посиди в клетке, старина, – сказал он таракану, вставшему теперь на задние лапы и выглядывавшему сквозь прутья. – Вон идет твой новый хозяин.

Минерва выглянула из-за отца, и ее сердце чуточку дрогнуло; она узнала эту высокую, широкоплечую фигуру, автоматически пригнувшуюся в дверях, чтобы не получить сотрясения мозга.

– Лорд Брох Туарах! – Отец шагнул с лучезарной улыбкой вперед и кратко поклонился клиенту.

– Называйте меня мистер Фрэзер, этого достаточно, – усмехнулся вошедший, протягивая руку. – Ваш покорный слуга, сэр.

Он принес с собой запах улиц: липкого сока платанов, пыли, навоза и потрохов, и вездесущий парижский запах мочи, слегка облагороженный апельсиновым ароматом фруктовой лавки возле расположенного по соседству с ними театра. Нес он и свой собственный глубокий запах – пота, вина и дубовых бочек; он часто заходил в их лавку со своего склада. Минни с удовольствием вдохнула этот запах и выдохнула, когда он с улыбкой повернулся к ней.

– Мадемуазель Ренни, – сказал он с сильным шотландским акцентом, восхитительно рокоча звуком «Р». Кажется, он чуточку удивился, когда она протянула ему руку, но галантно склонился над ней и вежливо дохнул на ее костяшки пальцев. «Если бы я была замужем, он поцеловал бы ее», – подумала она и невольно сжала его руку. Он моргнул, почувствовав это, но выпрямил спину и отвесил ей поклон с элегантностью придворного.

Отец негромко кашлянул и пытался встретиться с ней глазами, но она проигнорировала его, взяла метелку из перьев и с деловым видом направилась к полкам, стоявшим позади прилавка, – тем самым, с отборной эротикой из дюжины стран. Она прекрасно знала, что прочтет в его взгляде.

– Фредерик? – услышала она удивленный голос мистера Фрэзера. – И он что – отзывается на это имя?

– Я… хм-м… должен признаться, что никогда не звал его к ноге, – слегка озадаченно ответил ее отец. – Но он совсем ручной, заползает на ладонь. – Очевидно, отец открыл клетку, чтобы продемонстрировать таланты Фредерика, так как она услышала легкое шарканье ног.

– Нет, не беспокойтесь, – засмеялся мистер Фрэзер (его имя было Джеймс, она видела его на счете за октав «Персидские письма» Монтескье в переплете из телячьей кожи с золотым тиснением). – Я покупаю не для себя. Мой знакомый джентльмен хочет сделать какой-нибудь экзотический подарок своей любовнице – по его словам, ее интересуют животные.

Ее чуткий слух уловил легкую заминку перед словами «мой знакомый джентльмен». Заметил это и отец, потому что пригласил Джеймса Фрэзера выпить с ним кофе. В следующий момент отец поставил клетку на прилавок, и они оба исчезли за решетчатой дверью, скрывавшей приватное отцовское логово. Минни стояла и смотрела на растопыренные усы Фредерика, которые он просунул сквозь прутья клетки.

– Приготовь для мистера Фрэзера немножко еды, которую он возьмет с собой, – крикнул ей отец, приоткрыв дверь. – Я имею в виду еду для Фредерика.

– Что он ест? – спросила она.

– Фрукты! – последовал негромкий ответ, и дверь закрылась.

Она видела мистера Фрэзера еще раз, через полчаса, когда он уходил. Он улыбнулся ей и забрал сверток с Фредериком и его завтраком – клубникой. Потом он еще раз нырнул под притолоку, и солнце блеснуло в его волосах. После его ухода она долго стояла и смотрела на закрывшуюся дверь.

Ее отец появился из задней комнаты и не без сочувствия взглянул на нее.

– Мистер Фрэзер? Милая моя, он никогда на тебе не женится – у него есть жена, поразительная женщина. Кроме того, хоть он и лучший из якобитских агентов, но не твоего поля ягода. Его интересуют только Стюарты, и вообще, шотландские якобиты никогда ничего не добьются. Пойдем, я хочу обсудить с тобой кое-что. – Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился к решетчатой двери.

Жена. Поразительная, а? Хотя слово «жена» было бесспорно ударом в печень, Минни тут же подумала, что ей и не обязательно выходить замуж за Джейми Фрэзера. Что же до способности поразить, то она и сама способна поразить мужчину точным и резким ударом по причинному месту. Она накрутила на палец локон цвета спелой пшеницы и заправила его за ухо.

Отец сидел за столиком атласного дерева и, отодвинув в сторону кофейные чашки, наливал в бокалы вино. Он протянул ей бокал и кивком велел сесть.

– Даже и не думай об этом, девочка моя. – Поглядел он на нее поверх бокала. – Вот выйдешь замуж и делай тогда все, что хочешь. Но ты должна хранить свою невинность, пока мы не найдем тебе жениха. Англичане – известные зануды в том, что касается невинности, а я хочу выдать тебя за англичанина.

Она недовольно фыркнула и сделала деликатный глоток вина.

– Почему ты думаешь, что я уже не?…

Он поднял одну бровь и легонько постучал пальцем по ноздре.

– Ma chère , да я за милю почую, если у тебя появится мужчина. И даже если меня здесь не будет… я все равно буду здесь. – Он поднял вторую бровь и посмотрел на нее. Она шмыгнула носом, выпила вино и налила себе еще.