Маргерит Кэй - Незнакомцы у алтаря

– Прости меня, Эйнзли, прости! Не знаю, что на меня нашло… я не хотел… извини.

Она покачала головой и отвернулась. Ей не хотелось смотреть в его глаза. Она быстро встала.

– Ничего… Не важно.

Она кривила душой.

Иннесу трудно было выражаться связно.

– Нет, важно, – поспешно сказал он, кое-как застегиваясь. – Ты ведь просила… Я обещал, что буду осторожен. Не знаю, что на меня…

– Ты не виноват. Виновата я. – Она решила, что не будет плакать при нем, но сейчас ей хотелось, чтобы он ушел. Она наградила его, как ей показалось, ласковой, успокаивающей улыбкой. – Я ведь тебе говорила, беспокоиться практически не о чем. – Он по-прежнему смотрел на нее с ужасом. – Просто… Мы забыли об осторожности, потому что успели привыкнуть к более систематической… разрядке. – Эйнзли поморщилась от произнесенных ею слов и встала. Ей трудно было смотреть на него. – Тебя ждет несколько сотен писем, и Роберт наверняка хочет с тобой поговорить. Спускайся вниз, я скоро приду.

Эйнзли распахнула дверь; она откровенно выпроваживала его. Ошеломленный Иннес послушно вышел и спустился в гостиную. Сел за стол, глядя на аккуратные стопки писем. У него было такое чувство, словно его ударили под дых.

Он злобно выругался и налил себе виски. Что с ним произошло? Он выпил залпом. Виски жгло горло и слишком быстро дошло до желудка. Он закашлялся и налил себе еще. Хотя он просил у нее прощения, ему нисколько не было жаль того, что произошло. Вот что хуже всего. Он чувствовал себя на седьмом небе, когда пролил в нее свое семя. О последствиях он не думал. Тогда он вообще ни о чем не думал, кроме одного: ему хотелось быть с ней. Откровенно говоря, увидев ее, он совершенно забыл о возможных последствиях. Зато Эйнзли не забыла.

Он отчетливо помнил ее лицо… Потрясенное, ошеломленное… Ее как будто поразило молнией. Она, конечно, сделала вид, будто ничего особенного не произошло, но его не так легко провести.

Иннес снова выпил залпом. Чувствовал он себя так, будто ему только что объявили смертный приговор. В последние несколько дней он думал только об одном: как вернется домой, в Строун-Бридж, к Эйнзли. Дом… Эйнзли… Эти два слова почему-то стали близкими. Как будто чтобы убедиться, что разум правильно связал их вместе, тело его подвело. Что же он натворил?

Он снова с горечью выругался. Страх и ошеломление – вот что ему осталось. Он больше не может себе доверять, и Эйнзли больше не может доверять ему. Все кардинально изменилось, хотя некоторые вещи никогда не изменятся. Он по-прежнему тащил на своих плечах груз прошлого. Как бы он ни относился к Эйнзли, он не имеет права давать волю чувствам.

Он получил предупреждение – и очень своевременно. Жизнь сама позаботится об исходе. Ему стало тошно при мысли о том, что он должен сделать, но он не сомневался, что поступит правильно.

У него остается единственный выход. Эйнзли ему небезразлична, поэтому должна понять… Он относится к ней лучше, чем к любой другой женщине после той, первой. Он слишком хорошо к ней относится… Слишком.

Посмотрев на каминную полку, Иннес увидел, что прошло уже полчаса. С тяжелым сердцем, но настроенный решительно, он отправился ее искать.

Эйнзли сидела перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Перед ней как будто была совершенно другая женщина.

Она любит его. На самом ли деле? Как она могла быть такой дурой?! Почему позволила себе влюбиться? Неужели она забыла, какой несчастной она стала, выйдя замуж за Джона?

Нет. Джона она не любила. И потом, Иннес – не Джон.

Их брак – совсем не то, что ее первый брак.

– Потому что сейчас все не на самом деле, – прошептала она, обращаясь к своему отражению. – Не забывай, Эйнзли, все ненастоящее. Ты не живешь, а просто играешь роль, вот и все, так что нет смысла на что-то надеяться, чего-то желать или мечтать о несбыточном.

И все же она позволила себе несколько счастливых секунд… Она влюблена, и на короткое время все остальное отступило на второй план. На эти несколько секунд она позволила себе поверить, что любовь преодолеет все преграды, которые она так старательно воздвигала вокруг себя. Любовь настолько захватила ее, что на какое-то время ей показалось – все возможно. Она так любила Иннеса, что он просто не мог не полюбить ее в ответ. Они не могли не мечтать о совместном будущем, потому что мысль о будущем без него стала невыносимой.

Услышав стук в дверь, она вздрогнула. Иннес выглядел так, словно нес на плечах всю тяжесть мира.

– Нам нужно поговорить, – сказал он. Еще не до конца избавившись от любовного наваждения, Эйнзли расслышала зловещие нотки в его голосе.

Сначала ей хотелось притвориться, будто ничего особенного не случилось, но, увидев выражение лица Иннеса, она быстро отказалась от своей затеи. Она покорно встала и следом за ним вышла из комнаты. Ей стало нехорошо.

К ее удивлению, он повел ее по дорожке к замку. На террасе они по привычке задержались, чтобы полюбоваться видом.

– Я успел заехать в Эдинбург, – сообщил Иннес. – Нужно было решить кое-какие вопросы с адвокатами. Я собирался зайти к мисс Блэр. Знаю, ты наверняка хотела бы, чтобы я передал ей, что у тебя все хорошо, но… ты все равно не поверишь.

– Что?

– Ох уж этот Йоун. – Иннес покачал головой. – А я все гадал, почему он напросился со мной в Эдинбург, хотя не любит уезжать из Строун-Бридж. Оказывается, он и твоя мисс Блэр переписываются. Можешь себе представить? Он отправился к ней выпить чаю и ясно дал мне понять, что я буду третьим лишним. У нее он пробыл почти весь день. После мне не удалось ни слова из него вытянуть, кроме того, что он передал ей привет от тебя. Ну, что скажешь?

– Не знаю, что тут сказать. Я понятия не имею… она мне ни о какой переписке не говорила.

– Думаешь, из них получится пара?

– О нет! – Эйнзли решительно покачала головой. – Ни за что!

– Ты, кажется, вполне уверена в своих словах. А я думал, ты будешь довольна. У тебя появились бы соседи…

– Иннес, я не…

– Нет, не говори ничего, не надо! – поспешно сказал он.

– Ты же не знаешь, что я собиралась сказать.

– Знаю. Знаю, Эйнзли! – Его улыбку портила грусть. – Бедный Йоун. Но я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить о Йоуне. Вижу, тебе не терпится мне все высказать, но позволь мне говорить первому. Возможно, тогда тебе уже ничего не придется объяснять.

Эйнзли поняла, что они направляются к часовне, но, когда они подошли ближе, Иннес сошел с утоптанной тропы и раздвинул высокие кусты рододендронов на краю кладбища. В этой его части Эйнзли еще не бывала. Узкая тропинка вилась среди разросшейся травы; им пришлось идти гуськом. Выйдя из своеобразного туннеля под нестрижеными кустами, они очутились на вершине холма. Площадка выходила не на бухту, в которой сооружался причал, а на дальний конец пролива Кайл и северную оконечность острова Бьют.