Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

Потом осторожно высвободилась из объятий и погладила его по щеке. Морщинка между бровями стала глубже, глаза смотрели рассеянно, но он улыбнулся мне.

– Джейми, – сказала я, – иди приляг. А я пошлю записку д’Арбанвиллям, что мы сегодня не придем.

– О нет, – возразил он. – Я чувствую себя прекрасно. Это просто головная боль, англичаночка, от чтения и письма. Подремлю часок, и все пройдет. Ну так я пошел?

Он было направился к двери, но остановился и обернулся с улыбкой на лице.

– И если я буду кричать во сне, англичаночка, положи мне руку на голову и скажи просто: «Джек Рэндолл мертв». И я сразу успокоюсь.

И стол, и общество в доме д’Арбанвиллей были просто превосходны. Мы вернулись поздно, и, едва коснувшись головой подушки, я тут же заснула. Спала спокойно и крепко, но в середине ночи вдруг проснулась, чувствуя, что что-то не так.

Ночь стояла холодная, и нижнее одеяло по своей подлой привычке свалилось на пол, на мне осталось лишь шерстяное покрывало. Я перекатилась на другой бок и потянулась к Джейми, в поисках тепла. Его не было.

Я села в постели, озираясь по сторонам, и увидела его почти сразу же – он сидел на подоконнике, обхватив голову руками.

– Джейми! Что случилось? Снова голова разболелась?

Я схватила свечу, намереваясь раскрыть аптечку, но что-то в его позе остановило меня, и я подошла к окну.

Он дышал тяжело, с хрипом, словно после бега, и, несмотря на холод, был весь в поту. Я прикоснулась к его плечу – оно было холодным и твердым, как у металлической статуи.

При этом прикосновении он вздрогнул и вскочил на ноги – расширенные глаза казались совсем темными.

– Прости, не хотела тебя пугать, – сказала я. – С тобой все в порядке?

А может, он просто в состоянии сомнамбулического транса, подумала я. Выражение его лица совсем не изменилось, он смотрел словно сквозь меня, и ему явно не нравилось то, что он видел.

– Джейми! – резко окликнула его я. – Джейми, проснись!

Он заморгал и вдруг увидел меня. Хотя на лице оставалось все то же выражение загнанного зверя.

– Все в порядке, – ответил он. – Я не сплю, – произнес он таким тоном, словно убеждал сам себя.

– Но что случилось? Тебе привиделся кошмар?

– Сон. Да, я видел сон…

Шагнув вперед, я положила руку ему на плечо:

– Расскажи. Он не будет тебя больше мучить, если расскажешь.

Он крепко сжал мои руки, словно ища опоры. В окно смотрела полная луна, и я отчетливо видела, как напряжена каждая мышца его тела. Он был тверд и неподвижен, как камень, но внутри таилась скрытая энергия, готовая вырваться наружу.

– Нет, – ответил он все еще каким-то потусторонним голосом.

– Да, – настаивала я. – Скажи мне. Скажи, что ты видел.

– Я не могу… видеть ничего… Я ничего не вижу…

Я развернула его лицом к яркому лунному свету, льющемуся из окна. Похоже, свет помог, дыхание стало спокойнее, и он, останавливаясь, запинаясь, начал рассказывать.

Ему приснились каменные стены Уэнтуортской тюрьмы. И в комнату вошло привидение Джонатана Рэндолла. И оно, абсолютно голое, улеглось на кровать, поверх моего шерстяного покрывала.

За спиной Джейми слышал хриплое дыхание. Влажная, покрытая потом кожа касалась его тела. Он скрипел зубами от отчаяния. Призрак, почувствовав легкое движение, рассмеялся.

– О, у нас есть еще время, прежде чем мы повесим тебя, мой мальчик, – прошептал он. – Много времени. Достаточно, чтобы получить удовольствие.

Рэндолл внезапно грубо и резко дернулся, и Джейми непроизвольно издал сдавленный стон.

Рука Рэндолла откинула Джейми волосы со лба, убрала их за уши. У самого своего уха Джейми ощущал горячее дыхание и отвернулся. Но со свистом вырывающиеся изо рта слова продолжали преследовать его.

– А ты когда-нибудь видел, как вешают человека, а, Фрэзер?

Слова звенели в ушах. Не дожидаясь ответа, длинная тонкая рука обвилась вокруг талии, стала поглаживать по животу, опускаясь все ниже.

– Ну, конечно, видел! Ты ведь был во Франции, наверняка видел, как там вешают дезертиров… А знаешь, что висельник опорожняет кишечник по мере того, как петля все туже затягивается на горле?

Рука гладила, легонько щекотала, теребила, снова начинала гладить. Джейми вцепился здоровой рукой в край койки и изо всех сил вжался лицом в кусачее одеяло, но слова все равно доставали его.

– Вот что случится с тобой, Фрэзер. Еще каких-то несколько часов – и почуешь петлю на своей шее. – Рэндолл самодовольно рассмеялся. – И ты пойдешь на смерть, а задницу твою будет жечь от моих ласк, а потом из тебя начнет выходить дерьмо и стекать по ногам, а вместе с дерьмом – следы моей страсти и капать на землю, под виселицей…

Джейми не издал ни звука. Он ощущал свой запах, вонь грязи и нечистот темницы, с кисловатым привкусом пота от страха и ярости. А от человека за его спиной несло животным, и этот запах перекрывал нежный аромат лавандовой туалетной воды.

– Одеяло… – сказал он.

Глаза его были закрыты, лицо, освещенное луной, искажено.

– Оно было такое жесткое и колючее, и я ничего не видел, кроме каменной кладки тюремной стены. Не на чем было остановиться глазу и мысли… Я ничего не видел. А потому не открывал глаз и думал только об одеяле под щекой. Это все, что я чувствовал… Кроме боли… и его. Я вцепился в это одеяло…

– Джейми, позволь, я обниму тебя. – Я говорила нарочито спокойно, стараясь унять клокотавшую в нем ярость.

Он так крепко вцепился в мои руки, что они онемели. Но придвинуться к себе не позволял, держал на расстоянии, словно боялся приникнуть ко мне.

Внезапно он отпустил руки, отшатнулся и повернулся к залитому лунным светом окну. И стоял, весь напряженный и дрожащий, точно туго натянутая тетива, однако голос звучал спокойнее:

– Нет, девочка. Не для того я с тобой встретился. Ты не должна… быть замешана в этом.

Я сделала к нему шаг, но он быстрым жестом остановил меня. И снова повернулся лицом к окну, уже совсем спокойный, с пустым, ничего не выражающим лицом, словно стекло, через которое смотрел.

– Ступай ложись, девочка. Мне надо немного побыть одному. Все хорошо, все в порядке. Просто тебе нельзя волноваться.

И, раскинув руки, обнял оконную раму и всем телом заслонил лунный свет. Плечи его напряглись от усилия, и я поняла, что он изо всех своих сил вжимается в эту раму.

– Это всего лишь сон… Джек Рэндолл мертв.

В конце концов я заснула, а Джейми все стоял у окна, всматриваясь в лик луны. Пробудившись на рассвете, я увидела, что он, завернутый в плед, спит, скорчившись, на подоконнике.

Мои движения разбудили его, и он вновь был самим собой – уравновешенным и веселым, каким обычно бывал по утрам. Но веселость эта пугала меня, я помнила, что произошло ночью, и после завтрака стала рыться в аптечке.