Диана Гэблдон - Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками

– Пусть только попробуют, сразу пальцы отдавлю, – сурово ответила я.

Я вовсе не собиралась шить столь вызывающий наряд, хотя, конечно, хотелось, чтобы на меня обратили внимание. Джейми велел мне заказать такое платье, в котором бы я выделялась в толпе. Невзирая на утреннюю сонливость, король, оказывается, запомнил Джейми, и мы получили приглашение на бал в Версаль.

– Мне надо заручиться поддержкой денежных людей, – объяснял Джейми чуть раньше, делясь своими планами. – А поскольку ни положения, ни настоящей власти у меня нет, надо сделать так, чтобы они сами искали нашего общества.

И он, глубоко вздохнув, поднял глаза на меня, далеко не блистающую очарованием в неуклюжем ночном халате.

– Боюсь, что в Париже нам придется часто бывать в обществе. Даже, если получится, появляться при дворе. Они узнают, что я шотландец, начнутся расспросы о принце Карле, о том, действительно ли у меня на родине хотят возвращения Стюартов. Тогда я косвенным образом дам им понять, что большинство шотландцев готовы хорошо заплатить, лишь бы не видеть на троне Стюартов, пусть даже и погрешу при этом против истины.

– Да, лучше не выдавать своих истинных намерений, – согласилась я. – Иначе в следующий раз принц спустит на тебя всех собак.

Чтобы быть в курсе планов Карла, Джейми еженедельно наносил визиты в маленький особняк на Монмартре.

Он слегка усмехнулся:

– Что касается его высочества и сторонников якобитов, то я полностью лоялен к Стюартам. А поскольку Карла Стюарта при дворе не принимают, а меня – да, то шансы узнать, о чем я там болтаю, у него невелики. Все парижские якобиты, как правило, живут очень замкнуто. Одна из причин: им просто не хватает денег, чтобы появляться в высшем обществе. Спасибо Джареду: у нас деньги имеются.

Джаред был полностью согласен с кузеном, что круг знакомств и развлечений следует расширять, с тем чтобы французская знать, а также члены богатых семейств проложили себе дорогу к нашему дому, где их услаждали бы и соблазняли рейнскими винами, занимательной беседой, изысканными развлечениями и настоящим шотландским виски в невероятных количествах. Именно поэтому бедный Мурта последние две недели только и делал, что курсировал между портом и нашими подвалами.

– Им всегда подавай что-нибудь новенькое, – говорил Джейми, набрасывая какой-то рисунок на обратной стороне листа, где была напечатана поэма, в деталях описывающая непристойную любовную связь между графом де Севиньи и супругой министра сельского хозяйства. – И вообще, знать обращает внимание прежде всего на внешность.

Так что для начала нам надо представить им что-нибудь необыкновенное, на чем можно будет остановить взор.

Судя по его потрясенному виду, я в этом преуспела. Я немного покружилась по комнате, отчего громадная юбка закачалась, как колокол.

– Неплохо, правда? – спросила я. – Во всяком случае, заметно.

Он наконец обрел дар речи.

– Заметно? – хрипло пробормотал он. – Заметно! Еще бы, да ты вся просвечиваешь насквозь!

Я глянула вниз:

– Скажешь тоже! И вовсе это не я, а кружева, а под ними – подкладка из белого шелка.

– Да? А как похоже на твое тело! – Он встал и подошел поближе, потом наклонился, разглядывая лиф платья. Заглянул за корсаж. – Господи, да тебя до самого пупка видать! Неужели ты всерьез собираешься выйти в этом на люди?

Я слегка ощетинилась. Я и сама чувствовала себя несколько неловко в столь откровенном туалете, несмотря на полное его соответствие модным рисункам, которые показывала мне портниха. Но реакция Джейми заставила занять оборону, и я, чувствуя шаткость своих позиций, стала агрессивнее.

– Ты же сам велел мне выглядеть заметнее! – напомнила я. – И вообще, это ничто по сравнению с последней придворной модой. Поверь, я еще выбрала самое скромное, не то что платья мадам де Периньон и герцогини Руанской. – Я подбоченилась и с вызовом заглянула ему в глаза. – Или ты хочешь, чтобы я появилась при дворе в своем старом зеленом бархатном?

Джейми отвел глаза от декольте и поджал губы.

– Ммфм, – буркнул он, выглядя в этот момент типичным шотландцем.

Настало время немного утешить мужа. Я подошла и положила руку ему на плечо.

– Ладно, перестань, – сказала я. – Ты ведь бывал при дворе и видел, как там одеты дамы. И прекрасно знаешь, что, по их понятиям, ничего особенно вызывающего в этом платье нет.

Он снова оглядел меня с головы до ног и улыбнулся, слегка пристыженный.

– Да-а, – протянул он. – Да… это, конечно, верно. И все же… Ты ведь мне жена, англичаночка. И я не хочу, чтобы другие мужчины смотрели на тебя и видели то, что я видел у этих дамочек.

Рассмеявшись, я обняла его за шею, притянула к себе и поцеловала. Он положил мне руку на талию, пальцы бессознательно гладили скользкий красный шелк. Затем поползли вверх, к шее. Другая рука легла на грудь, там, где она мягко и округло выступала из узкого и жесткого корсажа – роскошно и соблазнительно свободная, прикрытая лишь одним слоем тончайшего и прозрачнейшего шелка. Наконец он отпустил меня и выпрямился, удрученно качая головой:

– Ладно. Никуда не денешься, придется, видно, тебе его надеть, англичаночка! Но только умоляю, будь осторожнее!

– Осторожнее? Но чего мне бояться?

Губы его скривились в горестной усмешке.

– Послушай, женщина, ты имеешь представление, как выглядишь в этом платье? Глядя на него, так и хочется тебя изнасиловать, прямо с ходу. А эти лягушатники, разве они обладают моей выдержкой? – Он слегка нахмурился. – А ты не могла бы… чем-нибудь прикрыться сверху?

Он махнул рукой в сторону своего камзола с кружевным жабо, сколотым булавкой с рубином.

– Ну, шарфиком там или платочком.

– Вы, мужчины, – заявила я ему, – не имеете ни малейшего представления о моде! Ладно, не беспокойся. Портниха объяснила мне, для чего существует веер.

И я жестом, который разучивала минут пятнадцать, раскрыла веер из кружев в тон платью и, обмахиваясь им, кокетливо прикрыла бюст.

Джейми задумчиво взирал на это представление. Подумав, он достал из гардероба мой плащ.

– Сделай мне одно одолжение, англичаночка, – сказал он, накидывая тяжелый бархат мне на плечи. – Возьми веер побольше.

В плане привлечения всеобщего внимания платье имело несомненный успех. Что же касается кровяного давления Джейми, то тут эффект был скорее отрицательным.

Он все время держался поблизости, бросая яростные взоры на любого мужчину, осмеливавшегося взглянуть в мою сторону, пока Аннализа де Марильяк не углядела нас с другого конца зала и не поплыла навстречу с приветливой улыбкой. Улыбка на моих губах тут же застыла. Аннализа де Марильяк была, по словам Джейми, его старой «знакомой», он знал ее еще со времени первого приезда в Париж. К тому же она была красива, обаятельна и на удивление хрупка.