Николь Фосселер - Сердце огненного острова

Из горла мальчика вырвался слабый звук. Сначала зашевелились брови, потом ожили губы.

– Папа, – еле слышно выговорил он слабым, хриплым голосом, словно каждый звук царапал ему горло. – Пойдем… мы… в… море?

– Да, – ответил отец, и в его голосе прозвучало отчаяние. Его большой палец гладил руку ребенка. – Обязательно пойдем. Обещаю.

Слабая улыбка растянула губы мальчика.

– …ина?

Глаза майора, темные от страдания, устремились на Якобину.

– Да, – хрипло проговорил он. – Нони Бина тоже здесь. – Он кивнул ей.

Якобина подошла к кроватке и опустилась на пол. Нежно положила руку на изможденное тело Йеруна.

– Я тут, Йерун, – сказала она дрожащим голосом, и из ее глаз потекли слезы. – Я с тобой.

Мальчик кивнул и раскрыл рот, но из него не слышалось ни звука. Только прерывистое, слабеющее дыхание. Вдохи и выдохи делались все реже.

Обхватив руками плечи, Якобина стояла на веранде и глядела на воды залива, на острова Себеси и Себуку. С каждой новой слезой райская картина затягивалась туманом, но она давно уже не утирала их. Бесполезно, их было слишком много, да и не нужно ей было сейчас ясно видеть окружающее; это слишком больно.

За ее спиной раздались осторожные шаги; худые, сильные руки обхватили ее и окутали запахами нагретого солнцем камня и зеленого мха, смешанных с резкой ноткой табака. Всхлипнув, она повернулась, впилась пальцами в черные отвороты и уткнулась лицом в плечо Яна.

– Почему? – рыдала она, чувствуя кожей щек колючую ткань, сквозь которую струилось тепло тела Яна. – Ведь он был такой маленький! Такой веселый, здоровый и полный жизни! Почему, Ян?

– Я не знаю, – беззвучно пробормотал он, прижавшись губами к ее волосам. Он тоже дрожал, его грудная клетка сотрясалась от всхлипываний. – Даже мне сейчас тяжело не утратить веру.

Как хорошо, что Ян здесь. Что он успел увидеть Йеруна, прежде чем труп мальчика отвезли в Телукбетунг и там похоронили на маленьком христианском кладбище. Бледный под загаром, с дрожью в голосе Ян произнес надгробное слово и вверил Создателю душу мальчика, не стыдясь своих слез. Для Маргареты и Винсента де Йонг было особенно важно, что Ян быстро приехал на Суматру уже через считанные часы после кончины Йеруна. Майор окаменел в своем горе, во время похорон он лишь неподвижно и молча стоял с серым лицом. Его жена тонула в волнах отчаяния. «Мой любимый сыночек, – кричала она в слезах во время похорон. – Сыночек мой! Отдайте мне моего ребенка!» За последние три дня Ян провел много часов с Маргаретой де Йонг. Он сидел рядом с ней на веранде или на краешке кровати в спальне, держал ее за руку, обнимал и говорил что-то по-малайски. Он подолгу гулял с майором по берегу залива.

Якобина прижалась щекой к груди Яна.

– Как там госпожа де Йонг?

Ян крепко обнял ее.

– Сейчас она спит. Доктор Деккер дал ей успокоительное. – Он тяжело вздохнул и погладил Якобину по спине и плечам. – По-моему, она сошла с ума. Все время твердит, что Мелати отравила детей.

Якобина подняла голову и заплаканными глазами с ужасом посмотрела на Яна.

– Но ведь доктор Деккер сказал, что это была лихорадка Денге!

Ян закусил нижнюю губу и кивнул.

– Я знаю. Но ее все равно невозможно переубедить. Она обругала нас с Винсентом, потому что мы не верим ей и ничего не предпринимаем.

Якобина покачала головой.

– Мелати никогда бы не посмела это сделать. Йерун и Ида… – Она сглотнула и еле слышно договорила: – Йерун был ей так же дорог, как Ида.

– Да-да. Мы все знаем, – прошептал он. – Но Грит, кажется, забыла об этом в своем горе. Винсент сказал, что она начала обвинять Мелати в первую же ночь. – Его рука нежно погладила ее по голове. – Ты не знала об этом, да?

– Нет, не знала, – виновато ответила она. – Я слышала их голоса, тогда госпожа де Йонг плакала и что-то кричала, но я не понимала, о чем шла речь. Я ведь до сих пор не сильна в малайском.

– Ничего, – ободрил ее Ян и погладил по щеке. – Со временем ты освоишь его.

Якобина озабоченно посмотрела на него.

– Мелати что-нибудь грозит?

Он покачал головой.

– Едва ли. Часто бывает, что при смерти кого-то из домашних подозрение без всяких доказательств падает на прислугу, яд или гуна-гуна , черную магию. Но все это выдумки. Просто тут никому не доверяют.

– Не удивительно, – тихонько пробормотала Якобина, думая о Нингси и Энде, Мелати и Ягате.

– Слава богу, что девчушке стало лучше, – сказал Ян.

Якобина кивнула. Ида была еще слабенькая и часто плакала, прежде всего, когда ее кормили, но у нее уже порозовело личико и прибывали силы. Боль с новой силой пронзила Якобину. Она устало закрыла глаза и еще крепче прижалась лицом к плечу Яна. Как хорошо, что он приехал; близость Яна успокаивала ее, а в его объятьях она чувствовала себя в безопасности от всех невзгод.

– Давай пройдемся вдоль моря, – ласково предложил он. – Мне до отъезда еще два часа.

– Ты не можешь остаться здесь? – прошептала Якобина. – Хотя бы на день?

Ян поцеловал ее в темя.

– К сожалению, нет. Ведь я здесь нахожусь как друг семьи, а не от миссии. Я рад и тому, что ван дер Линден дал мне три дня.

Якобина с отчаянием смотрела перед собой. У нее земля уходила из-под ног при мысли о том, что через пару часов она снова окажется без Яна, одна в своем горе, в доме, пережившем огромную утрату. Что она снова погрузится в трясину горя, которая пугала ее, вызывала ужасный страх, сродни страху перед джунглями, начинавшимися прямо за их домом.

Она вскинула голову и посмотрела на Яна.

– Возьми меня с собой! – Он удивленно поднял брови, и Якобина схватила его за рукав. – Возьми меня с собой, Ян! Я не хочу тут оставаться!

Он улыбнулся и погладил ее по щеке.

– Я бы с огромной радостью увез тебя. Но мне будет спокойнее знать, что ты здесь, раз уж я не могу остаться сам. Побудь тут хотя бы пару недель. Винсенту наверняка понадобится твоя помощь. Он хочет отвезти Грит в Батавию к друзьям, чтобы она успокоилась и, может, немного развеялась. И будет хорошо, если ты сможешь поехать вместе с ней. А Ида уже через пару дней начнет спрашивать о брате. Для нее будет большая травма, если она одновременно потеряет и тебя.

Якобина опустила глаза и вздохнула, слушая доводы Яна. Он был прав, и прежде всего, в отношении Иды. Она взяла на себя ответственность за детей, когда устроилась гувернанткой у супругов де Йонг, а возможно, и за других членов семьи, и так просто не могла от нее отказаться. Ее щеки покраснели от стыда за то, что она оказалась такой трусихой и эгоисткой. Поэтому она кивнула.

– Да, хорошо, – шепотом ответила она. – Я останусь.

Он с нежностью поцеловал ее в губы, потом продолжил с улыбкой, от которой стала заметнее ямочка на его подбородке.