Киран Крамер - Будь со мною нежен

Закрыв глаза, Тру прошептала слова благодарственной молитвы.

Харрисон, безусловно, один-единственный, но очень, очень опасный. Боже, о чем она думала, позволив ему остаться?

Закрыв глаза, Тру пригубила вино и, с головой погрузившись в собственные мысли, постаралась чуть приглушить внезапно нагрянувшее счастье.

Устроившись на мягкой перине Хони, Харрисон надеялся, что в эту первую ночь своего пребывания в Мейбенк-холле будет спать как убитый, но, на беду, одна маленькая деталь не давала ему покоя. Перед ужином ему на глаза попалась тонкая кружевная бретелька лифчика Тру. Эта бретелька не выходила у него из головы весь вечер, и не только за едой, но и во время прогулки с собаками, и когда все вместе смотрели музыкальную телепередачу.

Несомненно, этот лифчик из тонкого кружева был французского производства. Покупая столовые приборы в дешевом «Таргете», Тру никогда не экономила на нижнем белье. Харрисон без устали воображал, как она снимает этот злополучный лифчик вместе с остальной одеждой, перед тем как принять душ и облачиться в ночную рубашку. Впрочем, до ночнушки в его думах дело так и не доходило. Возможно, Тру предпочитает спать в костюме Евы?

Харрисон прекрасно знал, что собой представляет эта девушка. А Тру знала, что он давно раскрыл ее карты. И то, что ему приходилось изображать равнодушие, сводило с ума, а оказавшись в ее личной ванной, он и вовсе лишился рассудка. Открыв шкафчик, где ему предложено было оставить бритву, он наткнулся на пакетик подозрительного толка. Этикетка гласила: «Лепестки для сосков», – а содержимое напоминало пластыри в форме цветочных лепестков.

Что за чертовщина?

Надо признать, что лепестки эти были весьма симпатичные. Он с удовольствием понаблюдал бы их в действии: на Тру.

Он все еще наслаждался этой мыслью, когда Тру тоном хозяйки объявила отбой и сначала отвела в отведенное им место Бу и Скитера, вынудив покинуть кухню и расстаться с лабрадорами. В течение пяти минут Гейдж тщетно пытался убедить ее отправить собак в его комнату – на старый лоскутный ковер, но Тру его уверила:

– С ними все будет в порядке – они ведь на каникулах, а на каникулах принято менять домашний уклад.

У нее явно талант обнадеживать, подспудно лишая возможности высказаться. Обернув диалог в свою пользу, Тру всякий раз подключала присущее ей обаяние, чтобы незаметно смягчить последствия ссоры.

Она принесла воды всем, кто изъявил желание иметь стаканчик у своей кровати, и принялась составлять распорядок на завтра. Все утро она посвятит предсвадебным хлопотам, так что Уизи придется взять на себя всех покупателей.

– Гейдж, какие планы на завтра? – поинтересовалась Тру.

– Буду работать над кроссвордами. Утром, как всегда, отправлюсь на пробежку.

– Ясно. Если Уизи столкнется с какими-то трудностями, то может позвонить тебе по мобильному?

– Разумеется.

– А ты, Харрисон?

В голосе Тру явственно слышались начальственные нотки.

– Я поеду в «Рай песчаного доллара» встречать команду застройщиков.

– Зачем ты вообще заварил эту кашу? – затянул свою любимую песню Гейдж.

«Расслабься», – говорил взгляд Харрисона, обращенный к брату.

– Мне и так было хорошо…

– Гейдж, – осторожно перебила Тру, – такому преуспевающему мужчине, как ты, не место в доме, годном лишь под снос. Тебе не кажется, что стоит чуть-чуть унять свое упрямство? Это уже выходит за рамки здравого смысла. Разве ты хочешь прослыть чудаком, который не видит леса за деревьями? А что сказала бы твоя мама? Она гордилась бы тобой?

Гейдж на минуту растерялся.

– Нет.

– В таком случае прекрати ругать брата за то, что он всеми силами пытается вытащить тебя из жуткой норы. И просто скажи ему спасибо.

Вот это да! Харрисон никак не ожидал ничего подобного. Лестные слова в его адрес не на шутку распалили воображение.

Гейдж, в свою очередь, остался не слишком доволен этой лекцией. Несмотря на его молчание, Харрисон понял, что брат лихорадочно обдумывает слова Тру.

– Вечно она ко всем цепляется, – вздохнув, проговорила Уизи, тем самым выказывая свое сочувствие Гейджу, и быстро умчалась в свою комнату.

Тру подошла к Гейджу и взяла его за руку. Харрисон знал, что подобные действия заставляют брата испытывать дискомфорт. Но, к своей чести, Гейдж не стал отдергивать руку.

– Может быть, я чуть-чуть переборщила, но лишь потому, что искренне забочусь о тебе. Знай я, как ты живешь, приехала бы в тот же миг. И постаралась бы сдвинуть дело с мертвой точки. – Она улыбнулась и отправилась в спальню, раз и навсегда разрядив напряжение.

– Всем спокойной ночи!

– Споки! – крикнула Уизи из своей комнаты.

Харрисон мечтал обнять Тру, расцеловать ее лицо, а затем и тело. Но это явно шло вразрез с установленными правилами. Так что он вежливо пожелал остальным спокойной ночи и закрыл за собой дверь. Бу и Скитер пару раз гавкнули, мгновенно получив ответ от одного из псов Тру, после чего в доме воцарилась звенящая тишина.

Ну что ж, он здесь… в этот полуночный час в родном Бискейне, окруженный призраками прошлого и теми, кто до сих пор играл немаловажную роль в его жизни. Словно и не было долгих десяти лет, проведенных вдали от этого края. Ветер, пришедший с болот и залива, теперь хозяйничал на фермерских полях. Рамы чуть-чуть подрагивали, старый дом вздыхал и поскрипывал… Харрисон лежал, глядя в потолок.

Нет, он не мог бы назвать это место домом. И никак не мог поверить, что вернулся. Где-то после двух часов мягкий, словно пух, матрас Хони все же убаюкал его.

На следующее утро Гейдж встал без пятнадцати семь, ни на шаг не отступив от своего обычного графика. Поняв, что пытаться спать дальше уже бесполезно, Харрисон решительно сорвал с себя одеяло. Непрерывно зевая, он мельком ознакомился с коллекцией шляп Хони и выбрал своего фаворита: сиреневую шляпу с огромным цветком и лентой в крупный горошек.

Принимая душ, впервые за многие годы он вдруг осознал, что рад наступлению нового дня. Ему предстояла поездка в «Рай песчаного доллара»: наверняка это будет интересно, – но больше всего радовал тот факт, что за завтраком он снова увидит Тру.

Лучше поторопиться.

Тру уже суетилась на кухне, умудряясь одновременно мешать кашу и читать книгу, удобно расположенную на выдвижной столешнице. Услышав шаги, она подняла глаза, и сердце Харрисона дрогнуло от радости. Даже в своем пуританском одеянии Тру была чертовски хороша. Сегодня на ней было прямое платье-рубашка, надежно скрывающее чудесную фигуру. И без того длинное, оно казалось еще длиннее из-за вертикального геометрического рисунка, в котором присутствовали белый, красный, синий и черный цвета.