Мелани Гидеон - Жена-22

Час спустя я, затаив дыхание и быстро пробормотав “Господи, пожалуйста”, нажимаю “Отправить”.

От:Элис Бакл

Тема:Голос из прошлого…

Дата:13 августа, 22:04

Кому:Хелен Дэвис

Дорогая Хелен, я очень виновата и давно должна была попросить у тебя прощения. Вообще-то, я задолжала тебе несколько извинений, но первое и главное – это Уильям. Я хочу, чтобы ты знала: у меня были моральные принципы. Я верила в женское братство. До этого момента я никогда не была “другой женщиной” и не собиралась ею становиться. Но между мной и Уильямом что-то произошло – и это было совершенно неожиданно. У нас в каком-то смысле снесло крышу. Никто из нас этого не планировал. Знаю, звучит банально, но это правда.

Я сожалею, что флиртовала с ним у тебя за спиной. Я сожалею, что не пригласила тебя на нашу свадьбу (я хотела и я понимала, что так было бы правильно, но позволила себя отговорить). Но больше всего я сожалею о том, что мне потребовалось двадцать лет, чтобы извиниться.

А теперь, несмотря ни на что (может, это своего рода возмездие), я вынуждена просить тебя об одолжении. Я прошу тебя помочь Уильяму. Мне попалось твое объявление о вакансии вице-президента по продуктам и напиткам. Уильям идеально подходит для этой работы. В отличие от него – а он слишком горд, чтобы обращаться к тебе, – самолюбие не мешает мне просить тебя дать ему шанс на участие в конкурсе. Я не хочу никаких привилегий, я только прошу, чтобы твое отношение ко мне не переносилось на него.

Прилагаю резюме Уильяма.

С наилучшими пожеланиями,

Элис Бакл

Элис?

Привет, па.

Есть новость.

У меня тоже.

Убирал дом. Выгреб кучу хлама. В Армию спасения. Ломбард.

Ломбард? Почему?

Хотел купить Кончите украшения.

В ломбарде?

Не смейся. Там много ценного. Предложил Кончите ко мне переехать.

Ты шутишь!!

Не одобряешь?

Конечно одобряю! Это замечательно!!

Думал, у меня это все уже позади.

Что все?

Сама знаешь.

Романы?

Секс.

Может, любовь?

Да, любовь.

:’ (

Почему ты грустишь, родная?

: – #

Я твой отец. Ты не должна меня стесняться.

Я не всегда говорила тебе правду, папа.

Знаю, милая.

У меня тут неприятности.

Я чувствовал, что что-то не так. Ты так далеко.

Мне очень жаль. Я немного запуталась.

Не сдавайся. Скоро все образуется. Хорошее уже на пути к тебе.

Ох, папа. Откуда ты знаешь?

Потому что я выслал тебе по почте.

Пэт Делагвардиа

Не может пов ерить, что едва от этого не отказалась. Очень любит своего мужа.

Около часа назад

Пэт Делагвардиа

Убейте меня кто-нибудь.

3 часа назад

Пэт Делагвардиа

Всем сердцем ненавидит своего мужа.

4 часа назад

Пэт Делагвардиа

Только что отошли воды. Едем в госпиталь.

Влюблена, как никогда в жизни.

6 часов назад

– Привет, малыш, – шепчу я, глядя на Пэт и ее новорожденного сына.

– Вперед, не бойся, – говорит Пэт. – Сними с него чепчик. Я знаю, тебе не терпится его понюхать.

Я сдвигаю вязаный голубой чепчик и вдыхаю сладкий молочный запах.

– Боже мой, Пэт. Как ты это выдержала? Он просто великолепен. И у него такая идеальная форма головы. Как тебе это удалось? – спрашиваю я.

– Всего двадцать минут тужилась, – с гордостью говорит Тита.

– Только благодаря тому, что Лиам у меня третий, – говорит Пэт.

Шонда вручает Пэт розовую коробочку, перевязанную блестящей ленточкой.

– Я знаю, предполагается, что нужно принести что-нибудь для ребенка, но я неисправима. Это тебе сейчас нужен подарок. “Ланком”, Miracle Serum of Light Complexion Illuminator – творящая чудеса сыворотка света. Это не значит, что ты не можешь без нее обойтись, дорогая.

– Звучит как молитва, – замечает Тита.

– О, так оно и есть, – соглашается Шонда. – Стоит начать ее использовать, и потом ты уже готова на нее молиться, поверьте мне.

– Наконец-то у тебя появился мальчик, – говорю я.

– Что я буду делать с мальчиком? – говорит Пэт. – Я умею только с девочками.

– А ты прикрывай его письку, когда будешь менять памперсы, – советую я.

– И как долго это называется писькой? – интересуется Шонда.

– Месяц, от силы два, – говорю я. – Потом она превращается в писюн.

– Не нужно никаких дурацких писек и писюнов. С самого начала говори “пенис”, и все, – возражает Тита.

– У тебя на этот счет очень твердое мнение, да, Тита? – говорит Шонда.

– Ненавижу, когда люди придумывают всякие идиотские названия для своих органов, вроде “пипирка”, – говорит Тита.

– Хочешь его подержать? – спрашивает меня Пэт.

– А можно? У меня чистые руки.

– Конечно. Посиди с ним в качалке.

Она осторожно передает мне ребенка. Он спит, поэтому я на цыпочках иду к креслу-качалке. Усевшись, я наконец могу его как следует рассмотреть: безупречная линия изогнутых губ, крошечный кулачок, прижатый к щеке. Я счастливо вздыхаю.

– Ты можешь еще раз это проделать, Элис, – говорит Пэт. – Тебе только 44. Моя подруга недавно забеременела, а ей уже 45.

– Боже мой, нет, – шепотом отзываюсь я. – Я с этим покончила. Мои дети уже почти выросли. Но я с удовольствием бы тебя иногда подменяла. В любое время, когда тебе захочется передохнуть. Днем или ночью, просто звони, и я им займусь, – говорю я. – Я серьезно, Пэт, не ради красного словца.

– Я знаю, – говорит Пэт.

– Ты плачешь, Элис, – замечает Тита.

– Я знаю, – киваю я. – Новорожденные всегда заставляют меня плакать.

– Почему это? – спрашивает Шонда.

– Они такие беззащитные. Трогательные. Чистые.

– Угу, – соглашается Шонда.

– Я не плачу, – говорит Пэт, шмыгая носом.

Мы сидим в разных концах комнаты, но такое впечатление, будто мы держимся за руки. Между “Жужелицами” нередко возникает такое вот внезапно нахлынувшее чувство общности.

– Когда я была молодая, думала, что сорок пять – это ужасно много, – говорю я. – Мама казалась мне почти старухой.

Лиам разжимает кулачок, и я даю ему мизинец. Он крепко его хватает и тянет ко рту.

– Но теперь, когда мне самой сорок пять, я чувствую себя молодой. Моя мать была совсем юной. Впереди ее ждала еще такая большая часть жизни.

– И тебя тоже, – мягко говорит Тита.

– Все оказалось совсем не так, как я думала. У Зои нет никаких расстройств. Питер никакой не гей.

– То, что ее нет в живых, не означает, что ты не можешь с ней говорить, Элис, – замечает Шонда.

– Этот опрос о браке был дурацкой идеей. И на работе я все испортила.

– Этот разговор никогда не кончается, – говорит Тита.