Сара Бауэр - Грехи дома Борджа

– Оставьте нас, – велела она дамам. Анджела замешкалась. – И ты тоже, – сказала мадонна, тогда Анджела швырнула карты на стол и вышла из комнаты, бросив на меня взгляд через плечо.

– Посмотри в окно, – велела мадонна, – не открыты ли где ставни поблизости, и убедись, что никто не работает около рва. Сегодня утром его чистили.

Ров чистили каждую весну, чтобы сохранить постоянной его глубину, а воду чистой, иначе в жару стояла бы невыносимая вонь. Каждую весну я вспоминала окаменевшее лицо с пустым взглядом, когда Чезаре посмотрел на меня, выходя на равелин и опустошая серебряное блюдо, и я боялась, что обнаружат крошечные кости мертвого младенца. Сколько костей ушло под ил рва в течение всех этих лет и чем они могли отличаться от останков домашних животных или остатков трапез, выброшенных из кухонь?

– Ты должна рассказать обо всем, – произнесла мадонна, пока я прикрывала ставни из предосторожности, хотя не заметила никаких признаков шпионов.

Но шпионы были повсюду; они такая же сущность дворцов, как древесина сущность дерева, и без них дворцы были бы иными.

Я рассказала, как обнаружила письмо, о том, как однажды застала у Джулио дона Альбертино Пио, и обо всем, что вспомнила, хотя не упомянула о визите к Гидеону д\'Арзента. Ну и, конечно, ни словом не обмолвилась о своем разговоре с Ферранте.

– С Пио легко разобраться, – сказала она, когда я закончила. – Найди раба, пусть его приведет. – Хотя Джироламо отправился в Карпи вместе с нянькой, камердинером и наставниками, дон Альберто по-прежнему оставался в Феррари; причины этого теперь стали очевидны. – Затем ступай и принеси письма моего брата. Ты знаешь, где я их храню. – Донна Лукреция сняла ключ от бюро со своего пояса и передала мне. Наверное, ей казалось, для меня послужит утешением то, что я знаю, где хранятся письма. Иногда у меня закрадывалась мысль, не подталкивает ли она меня к тому, чтобы я прочитала их, но я так ни разу и не осмелилась.

Когда я вернулась с кожаным футляром, настолько тонким, что его никогда бы не заметили под ложным дном бюро, дон Альберто уже стоял перед мадонной, напоминая кролика, попавшего под яркий свет. Письмо дона Франческо лежало на карточном столе, небрежно брошенное среди недоигранной качо и горок мелких монет. Каждый раз, бросая взгляд на письмо, она заставляла дона Альберто смотреть туда же, где было выведено его имя как свидетельство предательства.

– А, Виоланта, спасибо, – кивнула донна Лукреция, когда я передала ей футляр, и устроила целый спектакль, открывая его. – Я подумала, вы захотите знать, дон Альберто, что я получила от брата прекрасное известие.

Она достала пергамент и помахала им. Личная подпись Чезаре в виде монограммы была прекрасно видна. А вот дата написания – нет. Дон Альберто закивал, с трудом сглотнул и слегка позеленел. Попытался улыбнуться и не смог.

– Да, – продолжила мадонна, – он пишет, что обвинения против него снимут, поскольку нет никаких доказательств, и король Фердинанд обязательно освободит его. Он пишет, что надеется провести Рождество со своей семьей в Ферраре. Он придает огромное значение семье, дон Альберто, и ценит тех, кто верно нам служит.

– Для меня честь служить вашему благородному брату, герцогиня.

– Но так ли это, дон Альберто? Служите ли вы, по вашему мнению, хорошим примером дону Джироламо? Одобрит ли мой брат вашу заботу о своем сыне, когда в следующий раз увидит его?

Дон Джироламо, подумала я, мой малыш, плод воображения двух особ.

– Вы сами выбрали для него наставников, мадонна. – Видимо, дон Альберто решил, что сумеет спрятаться за маской праведного возмущения.

– Да, и я выбрала вас. Но только потому, что оказала вам предпочтение, а ваш кузен теперь женат на моей кузине, не думайте, что это дает вам право вмешиваться в мои дела.

– Мадонна, я…

– Не перебивайте меня, дон Альберто. Если вы дорожите своей весьма красивой головой, воспользуйтесь умом, который Господь туда вложил, чтобы понять, в чем ваша выгода. Я достаточно ясно выражаюсь?

Дон Альберто кивнул.

– Хорошо. В таком случае предлагаю вам незамедлительно вернуться в Карпи и заняться моим племянником, иначе мне придется обсудить его будущее со своим братом. И мужем, разумеется.

Дон Альберто отвесил поклон и, неловко пятясь, вышел из комнаты.

– Вина, – приказала мадонна, – и налей себе бокал. Полагаю, тебе пришлось нелегко. Тем не менее мы, возможно, убили сразу двух зайцев, и теперь он отправится к Джулио и Ферранте и предупредит их, что заговор раскрыт. Мне бы не хотелось привлекать к этому делу Альфонсо.

Оставалось надеяться, что Джулио и Ферранте прислушаются к дону Альберто. Несколько секунд мы молча пили вино, потом мадонна тяжело вздохнула:

– Боже, как я по нему скучаю!

– Он скоро вернется, мадонна, не сомневайтесь. Он ведь уехал всего лишь в Венецию. – К тому же у вас есть дон Франческо, мысленно добавила я.

– Сесар, Виоланта. Как бы мне хотелось, чтобы он находился всего лишь в Венеции и мои слова дону Альберто превратились в правду. Знаешь, если бы у меня не было тебя, я бы сошла с ума от беспокойства.

– Вы оказываете мне честь, мадонна.

– Совсем нет. Просто мы с тобой… тревожимся об одном и том же.

Я подумала о Гидеоне и его приглашении, а еще о Чезаре и его приглашениях, вспомнила разбитые очки брата, поблескивавшие в грязи, и то, как раскололся в щепки стул, сброшенный вниз по каменным ступеням. Сердце билось в груди, как пойманный в клетку зверек, и не позволяло мне говорить, но мадонне, кажется, нравилось, что я молчу.

– Детство мы провели порознь. Я жила у тетки Адрианы, а мальчиков поселили отдельным домом под покровительством кардинала Вера. Но самые жаркие недели лета мы проводили вместе на ферме у матери в Капрарола. В какой-то год родился теленок с двумя головами и шестью ногами. Поразительно, но ни он, ни его мать не умерли, поэтому человек, управлявший фермой, просто оставил его жить.

Наверное, нужно было поинтересоваться, зачем она все это мне рассказывает, но я молчала.

– Поначалу теленок пасся на поле возле дома, но Хуан пристрастился швырять в него камни, поэтому пастух перевел его в коровник подальше от деревни. Это было к лучшему, поскольку люди при виде теленка нервничали, ведь шесть – число дьявола. Они обвиняли животное в ураганах, которые часто случались в то лето, а когда в деревню пришел еврей-жестянщик, как было заведено, жители погнали его камнями по главной улице и отказались покупать у него что-либо.

Мне показалось, что мадонна забыла про меня, но вдруг она озорно улыбнулась и сказала:

– Сесар пытался остановить их, уверяя, что дьявол вряд ли бы выбрал своим посланником еврея-жестянщика, так как это слишком напоминало бы деяние Господа, выбравшего еврейского плотника. Сесар говорил, что дьявол поступил бы более оригинально. Никто, разумеется, шутку не понял, и какое-то время даже казалось, что они начнут швырять камни и в Сесара. Как видишь, его карьера правой руки дьявола началась давно.