Салли Маккензи - Без ума от виконта

– Я обладаю способностью отлично видеть в ночной темноте.

Он все еще шептал ей на ухо. Она предпочла бы, чтобы губы Моттона коснулись ее щеки, а ее губы и…

– Мы должны как можно лучше спрятаться за этими полотнами и прочим хламом. Скорей!

Он потянул ее вниз за собой.

– Ох-х!

Она утратила равновесие, споткнувшись обо что-то на полу, и свалилась прямо на виконта.

– Уф!

Он дернулся и оттолкнул рукой ее колено, которое въехало ему между ног… даже чуть повыше… толкнуло в очень чувствительное местечко.

– Простите…

Джейн хотела было приподняться, однако Моттон обхватил ее одной рукой и притянул к себе.

– Тише, пожалуйста, как можно тише. – Он привстал, чтобы своим телом загораживать ее от двери, во всяком случае, так подумалось Джейн, а она даже руку свою не могла увидеть в такой темноте. – Все хорошо. Вы не сделали мне больно.

Джейн никогда не забывала случая, когда во время игры в крикет неудачно брошенный ею шар угодил Стивену в промежность. Тот повалился на землю, извиваясь, словно в агонии, не в состоянии выговорить хоть слово, но в глазах его она прочитала, что, когда он придет в себя, ей лучше оставаться вне пределов видимости.

– О, я рада. Мне правда очень жаль, что так вышло.

– Бросьте думать об этом.

– Вам правда не больно?

– Я чувствую себя отлично.

Джейн кивнула и постаралась выровнять дыхание.

– Как вы думаете, они слышали, как я обо что-то споткнулась?

И тут он рассмеялся – непритворно, от души!

– Поскольку они не глухие, то, само собой, слышали.

– Ох, это ужасно!

– Ш-ш-ш…

Он взял голову Джейн в ладони и прижал к своей груди. Как он мог оставаться таким спокойным? Сердце у него билось размеренно и не частило, словно он сидел в гостиной, в то время как сердце Джейн было едва ли не готово выскочить из груди. Просто удивительно, если люди в галерее не слышат его ударов.

О Господи, что будет, если они откроют дверь и обнаружат ее присутствие? Как она сможет объяснить, почему распростерлась на полу в клозете да еще, можно сказать, в объятиях лорда Моттона?

Дверная ручка задребезжала. Ох, черт побери, черт побери, черт побери! Джейн прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Она должна оставаться немой, словно статуя…

Дверь отворилась.

– Клянусь, я что-то слышала, Альберт.

Джейн вздернула голову.

– Это же…

Лорд Моттон не дал ей договорить, зажав рот своими губами, и желание Джейн говорить, или о чем-то думать, или волноваться по поводу того, что ее мать стоит в нескольких футах от нее, улетучилось, как не бывало.

– Наверное, это была крыса.

То прозвучал голос Боллингбрука. Моттон насторожил одно ухо, но губы его были все еще прижаты к губам Джейн. Поцелуи явно служили наилучшим способом призвать ее к молчанию. Ох, только бы она не застонала. Он должен предотвратить это. Эдмунд отнюдь не желал, чтобы мистрис Паркер-Рот обнаружила его и Джейн в столь недвусмысленном положении.

– Крыса?! У вас тут водятся крысы?

– Это же Лондон, Сесилия. Крысы тут есть, это неизбежно.

Послышался громкий скрежет, потом сердитое:

– Проклятая лестница!

– Погодите-ка, я вижу, вы что-то нашли. – Голос матери Джейн прозвучал так, будто она за чем-то наклонилась. – Да что же это такое?

– Похоже на детородный орган мамонта, верно? – Мистер Боллингбрук хихикнул. – Я знаю, что вы уже видели один такой, потому-то вы здесь, да? Чтобы замаскировать на портрете Джона его…

– Да, да, – перебила его мистрис Паркер-Рот, – но тут совсем другое. Просто не бывает такого, чтобы отделенный от тела пенис валялся на полу в клозете.

– Вероятно, он отвалился у Пана. Скорее всего это и произвело шум, который мы с вами услышали.

– У Пана?

– У одного из этих непристойных божков, которых лепил Кларенс. Вы ведь помните, как он делал все эти статуэтки?

– Конечно, помню. Клеопатра тогда была уверена, что он сошел с ума.

– Он всучил мне одного, а я, как только за Джоном закрылась входная дверь, отправил эту фигуру в клозет. Дайте-ка это мне.

Боллингбрук, видимо, швырнул злополучный обломок в дальний угол клозета: что-то ударило Моттона в плечо. Он вздрогнул от боли: чертова штуковина была очень твердой, чего доброго, на плече появится синяк. Слава Богу, что удар пришелся не по голове.

Снова послышались скрежет и недовольное бормотание.

– Не хотите ли вы, чтобы я помогла вам управиться с этим, Альберт?

– Я сам управлюсь с лестницей. У вас есть простыня?

– Да, конечно. И кусок проволоки. Совсем просто протянуть проволоку по верхнему краю рамы, повесить на нее простыню и таким образом закрыть картину. Дома я все время так и делаю.

Снова скрежет и воркотня. Моттон прервал поцелуй. Стало достаточно светло, чтобы он мог увидеть лицо Джейн.

– Ш-ш-ш, – прошептал он. – Они оставили дверь открытой.

Джейн кивнула, и он повернул голову, чтобы посмотреть через плечо. Хорошо. Они спрятались удачно.

– Я постаралась приехать сюда как можно скорей, едва узнала, что Джейн направляется в галерею, – говорила тем временем мистрис Паркер-Рот. – Но я потратила ужасно много времени, пока поймала наемную карету. Я надеялась, что встречусь с ними в какой-нибудь другой комнате. Вы уверены, что Джейн и лорд Моттон еще не видели картину?

– Не имею об этом ни малейшего представления. Я же не бегал за ними, словно какая-нибудь приблудная собачонка.

– Но где же они?

– Я не знаю. Может быть, они уже ушли.

Голос Боллингбрука доносился словно откуда-то сверху. Должно быть, он уже поднялся на лестницу.

– Я велела Джейн сказать вам, чтобы вы закрыли эту комнату.

– А она мне об этом не говорила. Подойдите сюда и передайте мне простыню.

Моттон услышал шелест материи и какое-то невнятное ворчание, а затем слова Боллингбрука:

– Ну вот, все в порядке. Теперь надо убрать отсюда лестницу. Я не собираюсь рисковать собственной головой. Какого дьявола вы решили изображать все в натуральную величину?

Мистрис Паркер-Рот пропустила эти замечания мимо ушей и только сказала:

– Я надеюсь, что Джейн сюда не заходила.

Боллингбрук только хмыкнул в ответ на это, а затем спросил:

– Сколько времени вы предлагаете мне оставлять картину занавешенной?

– Будет безопаснее, если она повисит так до нашего отъезда в Прайори.

– Так вы хотите, чтобы я прятал картину до окончания сезона? Тогда какого дьявола ей вообще занимать место на стене? Искусство требует, чтобы им любовались, Сесилия.

– Да, но…

– Понятно… Ну что ж, я этим воспользуюсь, чтобы зарабатывать денежки. С каждого пенни за то, чтобы взглянуть одним глазком, идет? Джон найдет это весьма забавным.