Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 1

А если вы отнимете ее,
К ее словам прибавить я имею
Еще одно. Мы клятвою связали
Себя, – и вот что будет, дева. Если
Придет твой брат, я с ним вступаю в бой:
Иль он падет, иль я – рассказ несложен.
А если вызова не примет он
И голодом просителей у гроба
Неволить вздумает, – ее убить
Поклялся я и тот же меч двуострый
И в собственную грудь вонзить – вот здесь,
На насыпи могильной, чтобы крови
Струи в подземный терем потекли.
И двое нас на тесаном гробу
Уляжется тебе укором вечным
И на позор отцу. Но на моей
Жене ни брат твой, ни другой, царевна,
Не женится. Коль не домой и в Спарту,
Ее возьму в обитель мертвых я.
Вот речь моя. А слез и женских жалоб
Не жди: не жалким – сильным быть хочу.
Коль хочешь – убивай: позорной смерти
Я не приму. Но лучше – снизойди
К моим словам: тогда и я Елену
Верну себе, и ты – венец святой.

Тебе вершить, юница, эти речи:
Всех примири благим своим судом.

Во мне и кровь и ум благочестивы.
Я и себя блюду, и честь отца
Не запятнаю; брату же услугу
Себе в позор не вправе оказать.
Великая святыня Правды в сердце
Воздвигнута моем; она – Нерея
Дар, Менелая, – я сохраню ее.
И раз улыбка Геры над тобою
Я с нею заодно. Киприда же…
Гневить ее не буду, но не с нею
Мои пути: я – дева навсегда.
В чем ты отца корил за прагом смерти,
В том я с тобой согласна: я б виновна
Была, не возвратив тебе жены;
Ведь он бы вас соединил, будь жив он.
А за дела такие есть возмездье
И под землей, и здесь для всех людей.
Хоть не живет умерший, дух его
Сам вечен, в вечный принятый эфир.
И вот ответ мой краткий: вашей тайны
Не выдам я и брата дерзновенью
Мирволить не намерена; ему
Не на позор я окажу услугу,
Направив грешника на путь добра.
Исход придумайте вы сами; я же,
Покинув вас, в молчанье погружусь.
С мольбы богам начните. Ты, Елена,
Киприду упроси тебя вернуть
На родину; а Геру – чтобы ласки
Своей не изменяла. Ты ж, отец
Почивший наш, – покуда в этом сердце
Не смолкнет кровь, не будешь средь людей
Прославлен нечестивцем, и хвала
Вкруг имени великого не смолкнет.

Нет для неправды прочного успеха,
Но правде и надежда верный друг!

От девы нам препятствия не будет;
Речь за тобой отныне, Менелай.
Придумай способ общего спасенья.

Послушай же… Своя ты в этом доме,
И, верно ж, ты имеешь там друзей.

К чему ведешь ты речь? Знать, есть надежда
Счастливого исхода нам с тобой?

Кто тут у вас приставлен к колесницам?
Ты лошадей могла бы раздобыть?

Конечно да. Но незнакомой степью,
Средь варваров, далеко ль убежим?

Да, ты права… А если бы с тираном
Украдкою покончить? Вот и меч.

Нет, вещая б тебя не допустила
Убить царя, – он брат ей, не забудь.

Но корабля здесь нет же для побега,
А мой – увы! – похоронен в волнах.

Послушай женской мудрости. Согласен
При жизни ты за мертвого прослыть?

Примета все ж. Но коль к добру – готов я,
Хоть и живой, за мертвого прослыть.

Пред варваром тебя оплачу я,
Я волосы сниму, надену траур.

Не вижу здесь спасения для нас…
Какой-то стариной от средства веет.

Я умолю тирана, чтобы дал
Мне помянуть погибшего в пучине.

Но что же даст тебе пустой обряд?
Без корабля куда ж уйдем, Елена?

Пускай ладью снарядит нам, – убор
Почившему свезти в объятья моря.

Все хорошо придумано. А вдруг
Предложит царь поминки, но на суше?

Обычая в Элладе, скажем, нет,
Чтоб поминать на суше утонувших.

Да, это так. Конечно, я с тобой
Плыву, убор везем мы вместе в море.

Ты должен быть готов, да и твои
Товарищи, какие уцелели.

О, только б нам на якоре ладью!
Все, как один, там будут, и с мечами.

Об этом ты заботься. Только б нам
В попутчики послали боги ветер!

Я ль муками того не заслужил?
Но вестника кто смерти разыграет?

Ты сам. Скажи, что уцелел один
И что Атрид погиб перед тобою.

Да, мой наряд к рассказу подойдет:
Я потерпел крушенье – это видно.

Наряд нам в руку. Не с руки потеря
Была; на пользу вышла и беда.

Итак, войти ль с тобой мне во дворец?
Иль у гробницы пребывать спокойно?

Останься здесь. На случай, если б царь
На произвол решился, – гроб защитой,
А меч угрозой будет. Во дворце
Я локоны скосить отдам железу,
А светлых риз отраду заменю
Одеждою печальной, и ланиты
Следы ногтей кровавые хранить
Обречены. На острие ножа
Моя судьба. Обман угадан – смерть;
А удался – ты, родина, спасенье!
Владычица! Ты, ложа красота
Кронидова, пошли желанный отдых
На долю двух несчастных: к небесам
С мольбой подъяв десницы, мы взываем
К твоим чертогам звездным. Ты же, дочь
Дионы, ты, Киприда, – ты, Парисом
Венчанная ценой моей измены,
О, не губи нас! Или мало муки,
Иль мало я позора приняла,
Отдав чужому – не себя, но имя?
Коль умереть должна я, пусть же дома
Умру, по крайней мере. О, зачем же
Ты в нашем горе ненасытна так?
Ах, все любовь, измены, и коварства
Ты создаешь, и негу роковую,
От коей дом в потоках крови тонет…
А если б в меру ты сердца ласкала,
Из всех богинь была бы ты желанней
Для человека; так я и сужу.

Тебя, соловей, из свежей зеленой рощи,
Где песни в кустах
Росистых так нежны,
Тебя я зову, певец из певцов…
Бурые перья твое горло одели
С его сладкозвучным рыданьем…
Песне печальной моей помоги, соловей, своей трелью…
Песне о бедной Елене,
О роке троянок, гонимых
Грозным ахейцем,
Роке, нависшем с тех пор, как приехал ужасный жених
На своей заморской ладье,
И как он на гибель Приама
С ложа Елену сманил, спартанского ложа,
Волей Киприды.