Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 5

Скажи, но сам не окажись злодеем.

Ее уже не стало – пала мертвой.

От чьей руки? Вот сладостная весть!

От собственной, не от чужой погибла.

Увы! Не от моей… а заслужила…

Твой гнев пройдет, когда открою все.

Речь странная, однако говори.

Она ошиблась: цель была благая.

Злодей! Благая цель – убить супруга?

Хотела лишь тебя приворожить,
Жену увидев новую. Ошиблась.

И кто ж такой в Трахине чародей?

Ей Несс-кентавр совет когда-то подал
Тем средством страсть твою воспламенить.

Увы, увы мне! Гибну я, злосчастный…
Конец, конец… Не мне – сиянье дня.
Увы, я понял все: мне нет спасенья.
Иди, мой сын, нет у тебя отца.
Зови своих всех братьев и Алкмену
Несчастную, что Зевсовой супругой
На горе стала, – я хочу, чтоб вы
Пророчества, мне ведомые, знали.

Но матери твоей здесь нет. Она
Давно уже в Тиринф переселилась
И часть внучат с собою забрала,
А остальные обитают в Фивах.
Мы здесь одни, отец. Лишь прикажи,
Я ревностно исполню все, что должно.

Так слушай. Доказать настало время,
Что в самом деле ты Гераклов сын.
Когда-то мне отец мой предсказал,
Что смерть свою приму не от живого, —
Но от того, чьим домом стал Аид.
И вот, в согласье с божьим предсказаньем,
Кентавр меня убил: живого – мертвый.
Теперь узнай, как древнее вешанье
Подтверждено другим, совсем недавним.
У горцев селлов, [76]спящих на земле,
Я записал слова, что провещал мне
Глаголющий листвою Зевсов дуб.
Он предсказал, что время на исходе
И ряду тяжких подвигов моих
Пришел конец. Я думал, буду счастлив…
Но, видно, разумел он смерть мою:
Ведь для умерших нет уже трудов.
Все явственно сбывается, мой сын:
Ты ныне будь соратником отцу.
Не доводи меня до горьких слов,
Но покорись, исполнив тем завет
Прекраснейший – отцу повиновенье.

Хоть я и трепещу перед исходом
Беседы нашей, – все, отец, исполню.

Сперва мне руку правую подай.

Отец, ты клятвы требуешь? Зачем?

Давай же руку – повинуйся мне.

Вот протянул, перечить я не смею.

Клянись главою Зевса моего…

Но для чего, родимый? Ты откроешь?

…Что выполнишь все то, что повелю.

Клянусь, – и Зевс да будет мне свидетель.

Молись о каре, коль нарушишь клятву.

Я клятвы не нарушу… Но молюсь.

Ты знаешь эту – Зевсову вершину?

Да, жертвы там не раз я приносил.

Туда, мой сын, на собственных руках
Меня внеси, – тебе друзья помогут, —
Там, коренастый дуб свалив, побольше
Дров наколи да наломай маслины —
И сверху положи меня. Возьми
Сосновый факел и зажги костер.
Но не хочу я видеть слез при этом;
Все соверши без плача и рыданий,
Коль ты мне сын. А если нет, – в Аиде
С проклятием тебя я буду ждать.

Что молвил ты? О, что со мною сделал?

Так должно. А не хочешь – поищи
Отца другого, – ты уж мне не сын.

Увы! Увы! Ты требуешь, отец,
Чтоб сын родной твоим убийцей стал!

О нет, мой сын, – целителем ты будешь,
Всех мук моих единственным врачом.

Сожгу тебя – и этим уврачую?

Страшишься жечь, – хоть прочее сверши.

Тебя перевезем мы, не откажем.

А сложат ли костер, как я велел?

Я сам к нему не приложу руки, —
Но остальное совершу покорно.

Так, хорошо. Но малую услугу
Среди больших мне окажи вдобавок.

Готов я и на самую большую.

Ты, верно, знаешь дочь царя Еврита?

Иолу разумеешь ты, отец?

Ты угадал. Вот завещанье, сын:
Когда умру, – коль хочешь уваженье
Мне доказать и клятву соблюсти, —
Женись на ней, послушайся меня, —
Чтобы ее, лежавшую с отцом,
Никто не звал женою, кроме сына.
Мой брак ты унаследуешь. Покорствуй.
Ты мне в большом не отказал, а в малом
Ослушавшись, на нет сведешь всю милость.

Увы! Нельзя сердиться на больных,
Но как терпеть подобное безумье?

В твоих словах не слышу я согласья.

Да кто ж ее, виновницу всех мук,
Что терпишь ты, и смерти материнской,
Не помрачась умом, возьмет женой?
Готов я лучше умереть, отец,
Чем рядом жить с таким врагом заклятым.

Я вижу: он не явит мне почтенья
Перед концом. Но знай – настигнут боги
Того, кто непокорен был отцу.

Увы! Я вижу, ты впадаешь в бред!

Ты будишь сам притихнувшую муку.

Несчастный я! Как много бед вокруг!

Вниманьем ты отца не удостоил.

Но ты, отец, меня безбожью учишь!

Нет, мне утешить сердце – не безбожье.

Свою ты волю мне вменяешь в долг?

Да. И богов в свидетели зову.

О, если так, – готов исполнить все.
Тебя да судят боги. Я же кары
Не заслужу за преданность отцу.

Прекрасно кончил ты. Еще услуга:
Пока не мучит боль и бреда нет,
Меня сложи скорее на костер.
Берите, подымайте! Вот он – отдых
От всех трудов, вот он, конец Геракла…

Нам к довершенью дела нет помехи, —
Ты сам повелеваешь нам, отец.