Марион Леннокс - Счастье с отсрочкой на год

Может быть, это и к лучшему. Ему нужно время подумать. Ему нужно хорошо подумать.

Может быть, в ее словах и есть смысл. Может быть, тот тип отношений, которые она требует, он и не сможет ей дать?

У него заболела голова.

Он принял душ, но голова не прояснилась. Приближалась ночь. Все вокруг как в тумане.

Он направился в спальню, на столике у кровати стояла тарелка супа, тост и чай.

«Попытайся поесть, – говорилось в записке. – Утром все покажется не таким плохим».

Что может измениться к утру?

Она имеет в виду Дона? Или предательство?

Но он не рассказывал ей о Доне. Он не осмелится подпустить ее так близко.

Он посмотрел на простую еду и подумал, что хотел бы, чтобы Джинни сидела рядом, пока он будет ужинать.

Он хотел видеть в ней дополнение к своей жизни?

Как тяжело. Он больше не в состоянии заставлять мозг работать. Он съел половину супа и, едва опустив голову на подушку, моментально уснул.

Она не должна была готовить для него. Маленькая жена готовит ужин для мужа-бизнесмена после того, как он два дня не покладая рук трудился в офисе? Ха!

«Ну все, теперь довольно», – говорила она себе.

Джинни подождала, пока он не включил душ, проскользнула незамеченной к нему с едой, как это делала сотни раз для гостей, которые приезжали поздно и не смогли пообедать в городе, были больны или расстроены.

«Он ведь тоже гость», – увещевала она себе. Именно так обстоят дела. Он постоялец в гостинице, где она сдает номера с завтраком. Не более того.

Ему что-то снилось, но он не просыпался, потому что уставшее тело требовало сна. Он не заводил будильник и проспал до девяти часов, когда уже был слышен шум спускавшихся гостей.

Аласдер лежал и вспоминал события прошедших двух дней. Он позволил себе загрузить их в мозг эпизод за эпизодом, оценивая, высматривая, что пошло не так, и размышляя над тем, как все исправить.

Финансовая и юридическая неразбериха, оставленная ему в наследство от Дона, повлияет на будущее компании. Необходимо сосредоточиться сначала на этом. Но мозг снова и снова возвращался…

К Джинни.

В дверь поскреблись. Собаки. Он встал, чтобы их впустить, нашел под дверью конверт. Похоже на сообщение о времени выписки в гостинице. «Спасибо, что были нашим клиентом. Вот ваш счет».

Он распечатал конверт, впустил собак и вернулся в кровать. Эббот и Костелло с радостью забрались поверх одеяла. Он автоматически похлопал их по спинам.

– Рад вас видеть, парни, устраивайтесь.

И они устроились, словно тоже знали, что содержание конверта очень важно для него.

Он лежал и не решался открыть письмо, но это нужно сделать. В нем было два листка. Контракт?

Сначала записка.

«Дорогой Аласдер,

Ты беспокоился, что я могу уехать. Если я уеду, все снова запутается. И я не хочу причинять тебе боль. Поскольку мое эмоциональное состояние не совпадет с твоим, это еще не значит, что нужно разрушать империю „Данкерн“.

Аласдер, завещание твоей бабушки не более чем причуда старой дамы, которая хотела, чтобы у тебя появились ко мне добрые чувства. Но она уже покинула нас, так что, для меня достаточно – даже больше, чем нужно, – чтобы все осталось так, как есть.

Я останусь до конца года в качестве твоей домоправительницы. Я получаю достойное жалованье, но и все. В конце года я уеду и ничего не возьму с собой. Данный контракт, подписанный мной и свидетелем, парнем, который привозил сегодня зелень, гарантирует тебе получение всех прав на замок.

Я знаю, кредиторы Алана все еще хотят заполучить его, но ты сможешь заплатить им, если захочешь. Или не платить. Это меня не касается. Все, что я хочу – а я действительно этого хочу, – получить собак. О да, и остатки моего виски. Я отказалась от идеи продать его онлайн, так что буду печь замечательные рождественские пирожные до скончания века. Это моя доля наследства Данкерна.

А пока, если ты подпишешь контракт, мы будем строить наши отношения в соответствии с ним. Я постаралась составить его профессионально, насколько смогла.

Как ни жаль, Аласдер, но мы не станем смешивать бизнес и удовольствие. Ты прав, у нас разные судьбы.

Да, кстати, твое кольцо в целости и сохранности в комнате твоей бабушки. У меня нет на него никаких прав. И оно слишком дорогое, чтобы его потерять.

Теперь твоя очередь соблюсти все формальности.

Джинни ».

Он лежал и смотрел в потолок, пока собаки не устроились на нем и не уснули.

У нас разные судьбы.

Он слышал, как внизу Джинни принялась пылесосить. Через некоторое время она стала напевать себе под нос, а потом и вовсе во весь голос.

Если бы он не знал ее, подумал бы, что она счастлива. А она несчастна. Он жил в одном доме с этой женщиной уже почти два месяца.

«А у нее красивый голос», – подумал он неожиданно. Несмотря на гул пылесоса, он отчетливо ее слышал.

Джинни.

Слишком дорога, чтобы потерять?

Черт.

Собаки не отпускали его никуда, или, может быть, его мозг отдавал им такие команды. Он знал из опыта, что в кризисные моменты нужно сначала собрать все факты, а потом уже начинать дергаться. А он в настоящее время еще не располагал всеми фактами. Или нет, располагал, но они пока не расположились в нужном порядке. Ему требуется правильно разложить их, выстроить в одну линию, проанализировать. Но они никак не хотели выстраиваться в одну четкую линию. Они разбегались во все стороны, и поймать их под пение Джинни было невозможно.

Контракт упал с покрывала на пол.

Все было хорошо, пока он думал, что купил ее. Почему же теперь все так плохо?

Его отвлек телефонный звонок. Это был его главный юрист, звонивший, чтобы поговорить о Доне. Слушая то, о чем ему говорил этот человек, он почувствовал себя лучше, однако юрист вдруг заговорил о другом. Банкротство Джинни!

На то, что ему говорилось сейчас, Аласдер обращал внимания больше, чем на предательство Дона.

Ему просто необходимо прогуляться. Проветриться прежде, чем разговаривать с ней.

– Пошли, ребята, – обратился он собакам, застилая покрывало. – Пошли, обсудим все это с выдрами.

Она пылесосила замок сантиметр за сантиметром. Осталась половина, когда она услышала, как Аласдер спустился вниз, за ним бежали собаки. Она затаила дыхание, но услышала, что они направились прямо в постирочную. Хлопнула задняя дверь, потом все стихло.

Он повел собак гулять? Хороший знак.

– Но это моя обязанность – гулять с собаками, – пробормотала она и попыталась произнести эти слова как можно сердитее, правда, в конце концов едва сдержала слезы. Нет, она не будет плакать. Больше не будет. Ни один мужчина, даже Аласдер, не заставит ее плакать. Ей придется терпеть его общество еще десять месяцев. Еще десять месяцев жить в замке, притворяясь, что они женаты. Ей нужно сохранить рассудок.