Трумен Капоте - Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Однажды я показал пресс-папье Кейт Макклауд, в которой умер оценщик «Сотбис», и та сказала:

– Старушка, видно, совсем повредилась рассудком. С какой стати она сделала тебе такой подарок? Пресс-папье «Клиши» подобного качества стоит порядка… пяти тысяч долларов.

Лучше бы мне вовсе не знать стоимости «Белой Розы» – не хотелось думать о ней как о предмете, который можно продать в случае крайней нужды. Впрочем, я никогда ее не продам, тем более сейчас, когда я сир, убог и вконец опустился – слишком уж она мне дорога как талисман, освященный своего рода святой. Подобными талисманами категорически нельзя жертвовать в двух случаях: когда у тебя есть все и когда нет ничего. И то и другое, по сути, ад. В своих странствиях, умирая от голода и помышляя о смерти, пролежав целый год в покалеченной солнцем и засиженной мухами калькуттской больнице, куда меня загнал гепатит, я не расставался с «Белой Розой». Здесь, в общаге молодых христиан, я держу ее под кроватью, в желтом шерстяном носке Кейт Макклауд, а тот, в свою очередь, покоится на дне моей единственной сумки – саквояжа «Эйр франс» (из Саутгемптона я сбегал в большой спешке и вряд ли теперь когда-нибудь увижу те чемоданы «Луи Вюиттон», рубашки «Баттистони», костюмы «Ланвин», туфли «Пил»; да мне и не хочется их видеть, не хватало только захлебнуться в собственной блевотине).

Вот сейчас я достал ее, «Белую Розу», и в подмигивающих хрустальных гранях увидел заснеженные голубые склоны над Санкт-Морицем и Кейт Макклауд, рыжий призрак на белых лыжах фирмы «Кнайсл», летящий мимо размытой стрелой: ее чуть отклоненное назад тело грациозно и безупречно, как прохладный кристалл «Клиши».

Позавчера вечером лил дождь; к утру осеннее бегство сухого воздуха из Канады остановило следующую волну непогоды, я вышел прогуляться – и кого, думаете, встретил на улице? Вудроу Гамильтона собственной персоной! Человека, повинного – пусть и косвенным образом – в моем последнем фиаско. Стою я себе на аллее зверинца в Центральном парке, глубоко сопереживая зебре, как вдруг за моей спиной раздается потрясенный голос: «П.Б.?!» Это он, потомок двадцать восьмого президента США.

– Господи, П.Б., ты выглядишь…

Я знаю, как выглядел: серая кожа, засаленный жатый костюмчик…

– А с чего бы мне выглядеть иначе?

– Ох… Ну да. Я гадал, имеешь ли ты к этому отношение. Только из газет все и узнаю. История, конечно, прескверная… – Не дождавшись от меня ответа, он предложил: – Слушай, давай заглянем в «Пьер» и выпьем.

В «Пьере» меня бы даже не стали обслуживать: я был без галстука. Мы отправились в салон на Третьей авеню, но по дороге я решил, что не хочу обсуждать Кейт Макклауд и вообще все случившееся. Не из осторожности, нет, просто рана была слишком свежая: мои выпущенные кишки еще волочились по земле.

Вудроу не настаивал; он, хоть и похож на аккуратный целлулоидный квадратик, натуру имеет куда более сложную. Последний раз я видел его в «Трех колоколах», в Каннах, год назад. Гамильтон сообщил, что у него есть квартира в Бруклин-хайтс и он преподает греческий и латынь в какой-то частной манхэттенской подготовительной школе для мальчиков.

– Но, – лукаво добавил он, – есть у меня и кое-какая подработка. Интересно? Я смотрю, деньжата бы тебе не помешали…

Он заглянул в свой бумажник и протянул мне сперва стодолларовую купюру.

– Это я заработал вчера, покувыркавшись с выпускницей Вассара 1909 года.

Затем визитку:

– А вот – та, что свела меня с выпускницей. И со всеми остальными сводит – с мужчинами, женщинами, крокодилами. Секс ради удовольствия и денег. Ну, или просто ради денег, уже неплохо.

На визитке значилось: «Селф-сервис. Хозяйка: Виктория Селф». Далее были указаны адрес на Западной Сорок второй улице и телефонный номер.

– Так что давай, почисти перышки и отправляйся к мисс Селф. Она подыщет тебе работенку.

– Вряд ли эта работенка мне по зубам. Я на пределе. И снова пытаюсь писать.

Вудроу разгрыз луковку из своего «гибсон-мартини».

– Да брось, работа – это громко сказано. Всего пара часов в неделю. Какие, по-твоему, услуги предоставляет «Селф-сервис»?

– Сексуальные, разумеется. Жеребцы и мальчики по вызову.

– А, так ты все же меня слушал. Ну хорошо, а то вид у тебя был совсем потерянный. Да, мальчики по вызову – это оно. Но не совсем. Мисс Селф оказывает клиентам первоклассные услуги – что угодно, где угодно, как угодно, когда угодно.

– Странно. Я бы никогда не принял тебя за мальчика по вызову.

– Я бы тоже. Видишь ли, я отношусь к определенному типу мужчин: хорошие манеры, серый костюм, очки в роговой оправе. Поверь мне, спрос на таких очень велик. А контора мисс Селф этим и отличается от остальных – разнообразием. В списке работников типажи на любой вкус – от пуэрториканских головорезов до молодых копов и маклеров.

– Где она тебя нашла?

– А, долгая история, – отмахнулся Вудроу и заказал второй коктейль. Я решил воздержаться, поскольку не употреблял спиртного с нашей последней джинной пирушки с Кейт Макклауд. Кроме того, уже после первого бокала я начинаю глохнуть (алкоголь почему-то всегда в первую очередь бьет по моему слуху). – Скажу только, что нас познакомил мой давний приятель из Йеля, Дик Андерсон. Он работает на Уолл-стрит. Обычный парень с нормальной ориентацией, но дела у него шли не очень… А он, между прочим, живет в Гриниче с женой и тремя детьми, двое из которых учатся в «Эксетере». Прошлым летом я гостил у Андерсонов два дня – женушка у него что надо, правда! Мы с Диком сидели и попивали «холодную утку» – это такая отрава из шампанского и игристого бургундского… Господи, от одной мысли в кишках революция начинается!.. И Дик сказал: «Вообще-то меня от этого воротит. Ей богу, воротит . Но черт подери, на что только ни пойдешь, когда у тебя сыновья учатся в “Эксетере”!»

Вудроу хохотнул.

– Прямо Джон Чивер какой-то, правда? Респектабельный маклер из пригорода выходит на панель, чтобы расплатиться за членство в местном клубе и престижную школу для детишек…

– Нет.

– В смысле – нет?

– Чивер слишком осмотрителен, чтобы сделать своим героем маклера-проститута. Во-первых, ему никто не поверит. Его рассказы всегда реалистичны, даже самые нелепые – вроде «Исполинского радио» или «Пловца».

Вудроу начинал злиться. Я предусмотрительно спрятал его сотку во внутренний карман пиджака – мало ли, вдруг захочет отобрать.

– Это же правда! Почему не поверят?

– Правда не всегда убедительна – что в жизни, что в искусстве. Вспомни Пруста. По-твоему, его роман «В поисках утраченного времени» был бы столь же правдоподобен, если бы автор не пренебрег исторической точностью? Если бы не изменил события, пол и имена героев? Вздумай он придерживаться фактов, роман получился бы куда менее правдоподобным, но… – Замечу, что мне часто приходила в голову эта мысль. – Возможно, он был бы лучше. Его бы хуже приняли, но сам роман от этого только бы выиграл.