Трумен Капоте - Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Я все-таки решил выпить.

– В этом-то и весь вопрос: истина – это иллюзия? А может, иллюзия – истина? А может, и разницы-то никакой нет? Лично мне совершенно плевать, что обо мне говорят другие люди – лишь бы правду не говорили.

– Похоже, тебе лучше больше не наливать…

– По-твоему, я пьян?

– Излагаешь сумбурно.

– Просто расслабился, вот и все.

Вудроу участливо сменил тему:

– Так ты, говоришь, опять начал писать? Роман задумал?

– Отчет. Репортаж. Ну да, можно сказать, что роман. Не знаю, закончу ли… Я ведь никогда ничего не заканчиваю.

– Название уже придумал?

О, Вудроу был в своем репертуаре – явно привык вести светские беседы.

– «Услышанные молитвы».

Он нахмурился.

– Где-то я это слышал…

– Не исключено – если ты из числа тех трех сотен ненормальных, что купили мою первую и единственную книгу. Она тоже называлась «Услышанные молитвы». Просто так, без повода. А теперь и повод есть.

– Услышанные молитвы… Это какая-то цитата?

– Да. Ее приписывают святой Терезе Авильской. Я сам не проверял и точного текста не знаю. Вроде бы она звучит так: «Больше слез пролито из-за услышанных молитв, нежели из-за тех, что остались без ответа».

– Ага, кажется, до меня дошло. Твой роман будет про… про Кейт Макклауд, да? И всю ее шайку-лейку?

– Ну, не то чтобы про них. Но они будут там фигурировать, да.

– Тогда про что роман?

– Истина – это иллюзия.

– А иллюзия – это истина?

– Нет, все-таки первое. Второе – мое предположение.

Вудроу хотел уточнить, что я имею в виду, но виски уже подействовало, я оглох и не желал вдаваться в объяснения. А вот что я мог бы сказать: поскольку истины не существует, она может быть только иллюзией, однако иллюзия, как побочный продукт разоблачения обмана, способна приблизиться к недостижимой вершине Абсолютной Истины. Возьмем, к примеру, пародистов, которые изображают женщин. Сам пародист – мужчина (истина), пока он не начнет строить из себя женщину (иллюзия) – но во время выступления именно иллюзия будет более правдоподобна.

Около пяти часов того же дня, когда конторы уже начинали пустеть, я очутился на Сорок второй улице – искал адрес, указанный на карточке мисс Селф. Заведение ее помещалось прямо над магазином порнографических журналов – из тех помоек, что от пола до потолка заклеены постерами с изображениями висячих концов и мохнатых щелок. Когда я подходил, из магазина выскочил забавный персонаж: респектабельного вида мужичок с толстым пакетом. Он так торопился, что обронил пакет, и все содержимое рассыпалось по мостовой – ничего эдакого, обычные черно-белые журнальчики с любительницами позы 69 и зефирными девчатами, которых имеют с трех сторон. Но прохожие невольно останавливались и глазели, как хозяин ползает по тротуару, собирая журналы. Общество, на мой взгляд, совершенно напрасно презирает порнографию: вовсе не на «клубничке» растут маньяки из темных подворотен. Скорее, это прибежище и утешение для всех сексуально убогих и обездоленных, ведь суть ее лишь в том, чтобы служить подспорьем при онанизме. А онанист, согласитесь, – куда более безобидная альтернатива жеребцу, которому неймется «покрыть кобылу», как говорят в коннозаводческих кругах.

На тротуаре стоял сутенер-пуэрториканец и дразнил нерасторопного покупателя («На что тебе эта макулатура, возьми лучше хорошенькую puta [27] Шлюха, проститутка ( исп. ). »). Мне стало его жаль: несчастный показался мне моложавым одиноким священником, который накупил грязных журнальчиков на все воскресные пожертвования. Я решил ему помочь, однако не успел нагнуться, как священник – каратист, по всей видимости, – мощно двинул меня по лицу и едва не размозжил скулу.

– А ну вали! – прорычал он.

– Господи, да я просто хотел помочь…

– Вали, говорю. Пока я тебе все ребра не пересчитал.

Лицо у него вспыхнуло таким ярким багрянцем, что глазам стало больно. Тогда я осознал: красный – это не только цвет гнева, но и цвет стыда. Сперва я подумал, что он принял меня за воришку, тогда как на самом деле его взбесила жалость, которую он разглядел за моим простодушным предложением о помощи.

Хотя дело мисс Селф процветает, успехом она явно не кичится. Ее контора находится на четвертом этаже в здании без лифта. На матовом стекле входной двери простая надпись: «Селф-сервис». И все же я замешкался на пороге (а я точно хочу этим заниматься? даже если не хочу, нет ничего, что я делал бы с большей охотой , во всяком случае за деньги). Я причесался, подровнял стрелки на брюках «Роберт Холл», купленных на распродаже по полтиннику за пару, позвонил и вошел.

В приемной почти не было мебели – за исключением скамьи, письменного стола и двух молодых людей. Один явно секретарь, поскольку сидел за столом, а второй – красивый мулат в очень современном темно-синем шелковом костюме. Оба не обратили на меня никакого внимания.

– …ну вот, а потом, – говорил мулат, – я провел неделю в Сан-Диего со Спенсером. Спенсер! Бо-о-о-оженьки, вот это кобель! Как-то вечером мы с ним катили по автостраде Сан-Диего, и Спенсер подобрал черномазого морпеха. Натуральный деревенщина, копченой говядиной за милю разит. Я был за рулем, а Спенсер ему отсасывал на заднем сиденье. Потом парняга говорит: «Я-то понимаю, на кой мне это дело – приятно же! Но вам, ребятки, оно на кой?» И Спенсер отвечает: «Как это? Вкусноти-ища! Прямо манда на палке!»

Секретарь обратил на меня томный и неодобрительный взгляд своих бирюзовых глаз. Блондин, да какой! Его смуглая кожа сияла и лоснилась, как бывает после долгого отдыха на пляжах Черри-Грова. Но при этом от него веяло чем-то протухшим и заплесневелым. Эдакий Урия Хип, только подтянутый и загорелый.

– Слушаю? – молвил он с прохладцей. Его голос ментоловым дымом пополз по воздуху.

Я сказал, что пришел на встречу с мисс Селф. Он уточнил, с какой целью, и я ответил, что меня порекомендовал Вудроу Гамильтон.

– Тогда вам нужно заполнить анкету. Вы хотите стать нашим клиентом? Или сотрудником?

– Сотрудником.

– Ммммм, – промычал Черный Красавчик, – какая жалость. Я бы с удовольствием тебя пожарил, папаша.

Тут секретарь разозлился и зашипел:

– Кончай, Лестер! Оторви зад от стола и тащи его в «Американу». У тебя клиент на семнадцать тридцать. Номер пятьсот семь.

Когда я заполнил анкету – вопросы в ней были самые обычные (возраст, адрес, род занятий, семейное положение), дочь Дракулы удалился с листочком в кабинет начальства. Пока его не было, в приемную вошла девушка, пухловатая, но чертовски привлекательная, юная boule de suif [28] Пышка ( фр. ). с круглым сливочно-розовым личиком и жирным бюстом в тесном лифе летнего розового платья.