Бетти Смит - Милочка Мэгги

— Мистер Бассетт…

— Меня зовут Клод, и настоящим я официально заявляю, — со всей серьезностью изрек он, — что не потерплю обращения «Клоди».

— Вы хотите, чтобы я обращалась к вам по имени?

— Именно.

«Почему, — подумала Милочка Мэгги, — он не сказал просто: зовите меня Клод?»

— Не могу. Пока не могу. Мы знакомы очень недолго, и даже «мистер Бассетт» для меня звучит странно. «Клод» будет еще страннее. — Милочка Мэгги помолчала. — Я вот что хотела спросить: вы действительно думаете все то, что мне говорите?

— А почему нет?

— Я бы лучше вас поняла, — немного робея, сказала она, — если бы вы ответили «да» или «нет».

— Маргарет, — искренне произнес Клод, — да, думаю. Ах, возможно, я слишком многословен. Я много болтаю. Но, понимаете, у меня уже давно не было никого, с кем бы я мог поговорить по-настоящему . Но я думаю то, что говорю. Пожалуйста, верьте мне.

— Я рада, что думаете, потому что то, как вы со мной говорите… от ваших слов я чувствую себя принцессой или кем-то в этом роде. И это чудесное ощущение.

— Спасибо.

— Доброй ночи.

— Где ты была? — спросил отец Милочку Мэгги.

— Папа, — терпеливо ответила она, — мне уже исполнилось двадцать один год.

— Я знаю, сколько тебе лет. Но я не знаю, где ты была.

— Спокойной ночи, папа, — она шагнула по направлению к двери в свою спальню.

— Подожди, — Пэт попытался ее задержать, — ты уже потратила все деньги, которые я дал на продукты?

— Не знаю. — Милочка Мэгги ушла к себе в спальню.

«Она странно держится, — подумал Пэт. — Словно заболела. Может, познакомилась с мужчиной и ходила с ним гулять? Разве она знает, какими мерзавцами могут быть мужчины? Интересно, знает ли она то, что должна знать? Наверняка. Лотти или кто другой наверняка ей все рассказали. — Он испытал облегчение и тут же, как обычно, разозлился: — Подождать не могли. Черт бы побрал этих замужних баб, всегда треплют языком. Хлебом не корми, дай погубить невинность».

Внезапно Пэт почувствовал себя стариком. Это тоже его разозлило. Ему не хотелось ни стареть, ни чувствовать , что он стареет. Но если старость или просто ощущение старости были неизбежны, работать он больше не собирался.

«Ей-богу, — пообещал он себе, — выйду на пенсию. Вот что я сделаю! Старики весь день сидят дома. Буду ей мешать, — довольно подумал он. — Это ее исправит. Это всех исправит». И он воспрял духом.

Пэт снял с полки чайник с отбитым носиком, в котором Милочка Мэгги держала деньги, которые выдавались ей на хозяйство. В нем оставалось только двадцать восемь центов. Он засунул в чайник две долларовые купюры и поставил его обратно на полку. Потом передумал, снова снял чайник и поставил его на обеденный стол. Он вытащил купюры и разгладил их на столе. Поколебавшись немного, достал из кармана еще одну. Разложил все три рядышком, чтобы Милочка Мэгги, зайдя утром кухню, сразу же их увидела. На купюры Пэт поставил чайник, чтобы их не сдуло.

Когда Милочка Мэгги зашла в дом, Клод пошел на Лоример-стрит, чтобы сесть на трамвай. Трамвая видно не было, поэтому он зашел в булочную и купил два пончика. Дожидаясь трамвая, он стоял на углу и ел пончики. Из-за угла вышел мальчишка-газетчик с криками: «Экстра! Экстра! Читайте в номере. Президент просит объявить войну!»

Клод кивком подозвал мальчишку.

— Разве ты не знаешь, что согласно книгам и рассказам, тебе положено кричать не «Экстра!» [31] «Экстра», или «экстренный выпуск», на сленге газетчиков начала XX в. , а «Вакстри!»

Мальчишка выдавил: «Че?» — и попятился, уставившись на Клода как на ненормального.

«Я решил, что у нее нет чувства юмора, — подумал Клод. — Но, похоже, в Бруклине его вообще ни у кого нет».

Клод купил газету. Экстренный выпуск сообщал, что в половине девятого вечера президент Вильсон выступил перед конгрессом и попросил объявить войну. Клод почувствовал прилив волнения.

«Война!» — подумал он.

Клод с отвращением посмотрел на книги и плакаты у себя под мышкой.

«Зачем мне весь этот хлам?»

На следующий вечер на занятие пришли только Милочка Мэгги, три женщины и старик. Милочка Мэгги надела голубое платье с кружевным воротником и манжетами и новую шляпку, купленную для пасхального воскресенья. Входя в приемную, она широко улыбнулась Клоду. Вслед за остальными положила на стол монету в двадцать пять центов. Клод поднял взгляд и нахмурился. Милочка Мэгги подумала, что он обиделся, что она положила деньги на стол, а не дала ему в руки. Однако он нахмурился, потому что ему не понравилось, что на ней была шляпка. В шляпке она казалась ему незнакомкой.

Три женщины сели на диван, оставив старика одного на стуле посреди комнаты. Милочке Мэгги стало его жаль. Она поставила свой стул рядом со стариком. Клод Бассетт выстроил монеты в ряд, потом в круг. Наконец, словно приняв на их счет окончательное решение, он построил из них пирамидку. И встал.

— Я не могу выразить, как я благодарен вам за то, что вы решили снова сюда прийти, но…

Клод объявил, что курс отменяется. Несколько участников все же набралось, но их продолжительный интерес также не гарантирован, а за аудиторию нужно платить, и он с улыбкой добавил, что не верит, что «Книга обо всем» будет пользоваться спросом. Война неизбежна… он решил пойти добровольцем… Речь Клода была пространной.

Милочка Мэгги подумала: «Я больше никогда его не увижу!» Ей представилось, как он лежит на поле боя — раненый, истекающий кровью и умирающий. Она вздрогнула.

— Конечно, деньги я вам верну.

Поднялся хор возражений.

— Нет.

— Не нужно возвращать мне деньги.

— Вы же потратили на нас время.

— Вам же нужно заплатить за два вечера аренды, — сказала Милочка Мэгги.

Все вдруг принялись оживленно болтать как старые друзья. Девушка, которая жила одна в дешевой меблированной комнате, сняла очки, протерла их и положила себе на колени. У нее было предложение. В их районе очень не хватает какой-нибудь организации или клуба — места, где можно было бы собраться, познакомиться друг с другом и просто поговорить и, может быть, слегка перекусить и выпить…

— Я хочу сказать, что мы могли бы просто продолжать встречаться здесь, сидеть и беседовать или, например, читать книги и обсуждать их. Я хочу сказать, я готова платить по двадцать пять центов за такой вечер, — с вызовом заявила она, — просто, чтобы было куда пойти.

Присутствующие притихли. Остальные женщины посмотрели в сторону, стыдясь того, что одна из них так явно выставила напоказ свое одиночество.

— За спрос денег не берут, — изрекла она и водрузила очки обратно себе на нос.

— Прекрасное предложение, — согласился Клод. — Мне было бы очень приятно, но…