Бетти Смит - Милочка Мэгги

— Я тебя провожу.

— Отлично! А потом я провожу тебя.

Клод упрашивал Милочку Мэгги побольше рассказать ему про годы ее взросления. Поначалу она отнекивалась, говоря, что это неинтересно и что он спрашивает просто из вежливости. Кроме того, ей бы хотелось узнать что-нибудь про его детство.

— Нет, — ответил он. — Я хочу узнать о тебе все. Я хочу пройти все твое детство вместе с тобой шаг за шагом, чтобы знать тебя с самого рождения.

Милочка Мэгги рассказала Клоду обо всем, о чем могла вспомнить (кроме парня со второго этажа, который ее поцеловал). Они дошли до Уай-Эм-Си-Эй в Бедфорде и обратно до ее дома, и было уже почти полночь. Она стояла на нижней ступеньке крыльца, смотрела на него сверху вниз и улыбалась.

— Вот видишь, в моем детстве не было ничего особенного. Пляж раз в год, кладбище на День поминовения, поездка в Бостон, несколько подружек — или тех, с кем я была хорошо знакома. Церковь, школа, дом и родители. Вот и все.

— Ах, моя китаяночка, снова ты обесцениваешь чудесные вещи. Ты даже не знаешь, насколько они чудесные… Ах, ничего-то ты не ценишь. И почему? Даже то, как ты нашивала бусины на пантуфли, чтобы заработать на булавки…

— Я и забыла, что рассказала об этом, — прервала Клода Милочка Мэгги. — Это было глупо.

— Перестань! Ничуть не глупо. Это все было частью чуда превращения девочки в женщину.

Клод сказал Милочке Мэгги, как его тронули ее рассказы и как позабавили. Он с упоением повторял, каким чудесным было ее детство.

«Да что в нем такого чудесного? Он что, никогда не был ребенком?»

Через какое-то время Милочка Мэгги на миг взглянула на свое прошлое глазами Клода и испытала странное беспокойство. Он словно прожил ее детство, увидев в нем те чудесные грани, которых не увидела она сама. Она смутно почувствовала, что в этот вечер подарила ему свое детство. Она отдала его Клоду, и тот взял его и превратил в нечто чудесное. В каком-то смысле ее жизнь стала его жизнью.

В окне зажегся свет.

— Это отец, — прошептала Милочка Мэгги, слегка вздрогнув.

Клод схватил ее за руки, не давая подняться выше.

— Завтра вечером, — прошептал он, — я за тобой зайду. В восемь. Я хочу познакомиться с твоим отцом.

— Хорошо, хорошо, — ответила она нервным шепотом и поспешила в дом.

— Снова гуляла, — приветствовал ее отец.

— Да.

— Ты же вчера вечером выходила.

— Я знаю.

— Полагаю, завтра тоже гулять собираешься.

— Собираюсь.

— Ну и зря, — без выражения заявил Пэт.

— Мне уже исполнилось двадцать один год… — начала было Милочка Мэгги.

— Возраст тут ни при чем, потому что я сам завтра иду гулять, и кто-то должен присмотреть за мальчуганом.

— Я попрошу квартирантку, миссис Хили, ее же так зовут? Она присмотрит за Денни, пока ты пьешь пиво.

— Я не пиво иду пить. Я иду развлечься . У меня есть по-друга. В кои-то веки мне хочется провести с ней вечерок.

— С ней? То есть с другой женщиной? — Милочка Мэгги была потрясена и возмущена. — Все эти годы ты гулял и развлекался с какой-то женщиной, а я… — Ее голос дрогнул, словно она была готова расплакаться. — А я, молодая девушка, почти девочка, которой нужно было гулять с детьми моего возраста, сидела дома, готовила, стирала, мыла полы и заботилась о ребенке? — Милочка Мэгги запнулась. Когда она заговорила снова, ее голос вернул себе твердость.

— Ах, папа, я тебе не верю, — спокойно сказала она. — Ты бы не смог. Ты бы не смог после того, как ты был женат на маме.

— Твоя мать, упокой Господи ее душу, была достойной женщиной. Самой лучшей. Но ее нет со мной вот уже лет семь или почти столько, а мужчина есть мужчина.

— Тогда мужчина должен любить и жениться по любви. Иначе мужчина ничем не лучше животного.

— Где ты набралась этой чепухи?

— Так сказал отец Флинн. У него была особая проповедь для таких, как ты.

— А ему-то почем об этом знать, ведь он же только молится и постится?

Внезапно, как это иногда с ним случалось, на Пэта нашел гнев.

— Да как он смеет?! — заорал он. — Как он смеет говорить о таких вещах с невинными душами или теми, которым следует таковыми быть? Я сделаю так, что его уволят…

— Священников не увольняют.

— Ну, тогда расстригут… Подстригут. Не важно. По крайней мере, переведут в другой приход. Я поговорю с епископом.

— Ну же, папа, перестань. Он не сказал ничего неприличного. Он же хороший человек, ты сам знаешь. Вспомни, как он поддерживал маму. Ты забыл.

— Это верно. Твою мать он поддерживал.

— И он всех поддерживает. Ох, папа, — вздохнула она, — когда мне было шестнадцать, ты даже не думал о том, что я еще ребенок. Ты заставил меня работать как взрослую. А теперь, когда я стала взрослой, ты пытаешься притвориться, что я ребенок. Папа, тебе нужно это признать. Теперь я буду жить своей жизнью.

Чтобы ответить, Пэту нужно было собраться с мыслями. «Это все мужчина, с которым она только что познакомилась, это он ее подзуживает. Бьюсь об заклад, он налил ей в уши меду, и она возомнила себя невесть кем. Теперь мне нужно держать ухо востро, — коварно размышлял он. — Быть с ней поласковее, как будто все идет как надо. Если ее сейчас прижучить, то это будет все равно, что самому толкнуть ее в его объятия».

— Ты права, дочка, милая. Ты уже не ребенок. Ты — прекрасная женщина и можешь поблагодарить ту добрую пищу, на которую я для тебя всю жизнь зарабатывал, не разгибая спины, за то, что она превратила тебя в ту прекрасную женщину, которой ты стала.

— Нет, пища тут ни при чем. — Милочка Мэгги широко ему улыбнулась. — Это все потому, что ты, папа, и сам прекрасный человек, и можешь говорить, что хочешь, но ведь когда-то в Килкенни ты рос на мелкой картошке, и курица у тебя бывала только на Рождество, да и то жесткая.

«Во дает девка, — с гордостью подумал Пэт. — Мозговитая. Вся в меня».

В слух же он заявил:

— Ну-ка, не меняй предмет разговора. Разумеется, ты — взрослая женщина, и то, что ты хочешь завести себе мужчину — правильно и разумно. Разве я не хочу когда-нибудь понянчиться с внуками?

«А ведь и правда, хочу! — подумал он с удивлением. — Или я сам себя в этом убеждаю?»

— Дело не в том, что я не хочу тебя отпускать, а в том, что я не хочу, чтобы ты бросилась на шею первому встречному, который тебя поманит. Помни, что на берегу много гальки.

— Кому нужна галька?

— Ты меня поняла. Всегда придет следующий трамвай.

— Ты сам знаешь, что никогда бы не позволил мне ковыряться в гальке или стоять на углу и ждать следующего трамвая.

— Мэгги, дорогая, ты ведь знаешь, что я имею в виду. Мне не всегда удается выразить мысли правильными словами. Но я радею только о твоей пользе.

Потом, как бы между прочим, чтобы скрыть свою хитрость, Пэт добавил:

— Вот что мы сделаем: ты приведешь молодого человека…