Бетти Смит - Милочка Мэгги

— А с чего ты думаешь, что он захочет всего этого со мной?

— Он хочет. Или скоро захочет. Не глупи. Держись за него.

Когда Милочка Мэгги с Лотти вернулись в гостиную, Сынок стоял у каминной полки. Он широко улыбнулся и спросил:

— Ну что, дамы, сгожусь я вам?

Милочка Мэгги прыснула со смеху. Но тут же смутилась, потому что Лотти подошла к Сынку, положила руки ему на плечи и сказала, глядя в глаза:

— Сгодишься.

Наверное, Сынку тоже стало неловко. Стараясь не смотреть на Милочку Мэгги, он указал на стоявшего на камине фарфорового мопса.

— Я тут заметил эту штуку. Можно посмотреть?

(Он имел в виду, можно ли взять статуэтку в руки.)

— Конечно. Бери, не стесняйся, — разрешила Лотти.

Сынок с восхищением рассматривал фигурку.

— Ух ты, какая милая вещица. Загляденье просто.

— Тимми подарил мне ее на годовщину свадьбы. Ему она тоже очень нравилась. Он частенько подходил к камину, прямо как ты, брал ее в руки и говорил: «Ты только посмотри, как эти шельмецы приложились!»

Сынок расхохотался.

— Ш-ш-ш! — шикнула Лотти. — Матушка спит.

Но матушка уже проснулась. И ворчливо позвала из спальни:

— Тимми? Тимми, это ты?

— Мама, все в порядке! — крикнула в ответ Лотти.

Наступило молчание. Старуха забормотала себе под нос и, судя по всему, снова уснула.

— Матушка подумала, что это Тимми смеется, — в голосе Лотти слышался благоговейный восторг. Она пристально посмотрела на Сынка. — Да, если подумать, он во многом напоминает мне Тимми.

Милочка Мэгги потрясенно подумала: «Она права. И вправду напоминает! Но как такое может быть? Почему? Ведь он даже не похож на дядю Тимми».

— В общем, — Лотти вернулась к прежней теме, — когда Милочка Мэгги выйдет замуж, эта собачка будет ей от меня свадебным подарком.

— Тогда мне лучше поосторожнее, чтобы ее не разбить, — Сынок осторожно вернул фигурку на каминную полку.

Он проводил Милочку Мэгги домой.

— Я бы пригласила тебя зайти, только…

— Да я все понимаю. У меня папаша такой же. Моя сестра раньше встречалась с Чолли. С тем, кто играл на пианино, помнишь? Так она не могла пригласить его в дом. Папа всегда отпускал какую-нибудь колкость. Он против Чолли ничего не имел, но все время отпускал колкости. Сестре приходилось встречаться с ним на углу.

«В каком-то смысле, — подумала Милочка Мэгги, — это даже облегчение — встречаться с кем-то из своих, кто понимает, как все устроено, и не твердит, что хочет познакомиться с твоим отцом».

— Послушай, Милочка Мэгги, если я тебе напишу, ты ответишь?

— С радостью, Сынок.

— Ну, тогда давай прощаться, — он крепко обнял ее и тут же поцеловал.

— Не надо, — пробормотала она.

— Поцелуешь меня на прощание по-настоящему, а?

— Пожалуйста, не надо.

— Дальше я не зайду. Я не из таких.

— Знаю, Сынок.

Милочка Мэгги уступила объятиям Сынка, желая, чтобы на его месте был Клод, и страдая оттого, что была неверна тому, кого любила и кого будет любить вечно, даже если никогда с ним больше не встретится.

Сынок писал раз в неделю. Его первое письмо содержало подробное описание погоды в Кэмп-Аптоне. Ответ Милочки Мэгги содержал подробное описание погоды в Бруклине. В следующем письме Сынок в подробностях рассказал, чем их кормят в лагере. В ответ она написала, как все дорожает и что семье из трех человек уже с трудом хватает на еду доллара в день.

Потом Сынок попросил Милочку Мэгги прислать ему свою фотографию. «У всех ребят над койками висят карточки…» Милочка Мэгги отправилась в студию «Баттерманс» и заказала портретный снимок. Фотография ей понравилась. Она подписала ее: «Сынку от Маргарет Роуз». (Подписываться Милочкой Мэгги не стала, побоявшись насмешек его сослуживцев.) Через несколько недель Сынок прислал ей собственный снимок в форменных брюках с обмотками и надвинутой на глаза полевой шляпе, с винтовкой в руках. Сынок смотрел прямо в камеру. Он выглядел именно таким, каким был: надежным, честным, прямодушным, обыкновенным парнем. Навещая Лотти, Милочка Мэгги показала ей фотографию.

— Его лицо как открытая книга, — заметила Лотти.

«Да, — подумала про себя Милочка Мэгги, — и его жизнь тоже открытая книга».

Милочка Мэгги знала про Сынка все: знала его отца, знала, чем они вдвоем занимаются, какие у них корни. Она знала, где Сынок живет и откуда он родом. Знала про его сестру и братьев и девушку, с которой он раньше встречался. Знала, что он окончил среднюю школу для мальчиков и что он был католиком.

О Клоде Милочка Мэгги не знала ничего.

И все же…

Пробыв в армии два месяца, Сынок написал, что его следующее письмо может прийти с другого адреса. «Я не могу рассказать подробностей, но, если вернусь целым и невредимым, ты будешь моей девушкой?»

Милочка Мэгги была тронута. «Будешь моей девушкой» означало «станешь моей невестой, и мы поженимся»…

Ответить на это оказалось нелегко. Милочка Мэгги отличалась прямодушием, и ей было всегда проще сказать «да» или «нет», чем «может быть». Но теперь она не могла ответить «да», а «нет» отвечать не хотела.

«Каждая девушка гордилась бы таким парнем, как ты», — написала Милочка Мэгги. (Она не смогла написать: «Я гордилась бы таким парнем, как ты».) «Посмотрим», — написала она, имея в виду, что подумает. (Она не смогла написать: «Я уже решила».)

Ответ Сынка пришел через три недели.

«Сказать не могу, как я рад, что ты мне не отказала. Буду ждать и надеяться».

Письмо пришло из-за океана.

Милочка Мэгги с нетерпением ждала писем Сынка, и ей нравилось на них отвечать. Он продолжал настаивать на своем.

«…мы скоро пойдем в наступление, и для меня было бы очень важно знать… P. S. Если ты встретишь отца Флинна, скажи ему, что наш капеллан, отец Ньюсом, рассказывал, что они вместе учились в колледже, и еще я забыл сказать, чтобы ты не волновалась, если какое-то время от меня не будет вестей».

Милочка Мэгги начала волноваться, не сойдя с места. Едва дочитав письмо, она отправилась в церковь, поставила свечку и помолилась о том, чтобы с Сынком ничего не случилось. Выйдя из церкви, она встретила отца Флинна и рассказала ему про капеллана.

Лицо священника обрело грустное и отсутствующее выражение.

— О да. Фредди! Гордость школы. Как давно это было.

Отец Флинн сообщил Милочке Мэгги, что он был очень доволен четверговыми вечеринками в церковном подвале. Иногда на них собиралось по двадцать человек. Он сказал ей, что обзавелся десятью новыми роликами для пианолы.

— Ходил по домам и спрашивал, нет ли у кого лишнего ролика.

— Но, святой отец, мы же собирались назначить комитет, чтобы они ходили и собирали пожертвования…

— Я не мог столько ждать. Мне слишком дурно от «Океанской качки».