Эрик Сати - Заметки млекопитающего

Даже солнце пожимает тысячелетними жгучими плечами, слыша их претенциозное и нелепое воркование. Оно категорически отказывается освещать их своими лучами (о газовых фонарях я даже не говорю). Светило, хорошо известное своей честностью, не любит «дублеров» – особенно когда они даже не двойники, а тройники («триплеры»).

Весьма странно слышать, как господа с самыми плоскими устремлениями рассказывают вам о «революционности».

То они используют это слово против вас, то употребляют себе на пользу. Одна неискренность, и только. М-да.

Обложка журнала «Le Cœur à barbe». Апрель 1922

Публикация заметок Эрика Сати «Наём прислуги». Le Coeur a barbe. Апрель 1922

Разумеется, мой дорогой друг Вюйермоз прекрасно знает, что такое «революционность»… Ведь именно он – несколько веков назад – изобрел баррикады… В общем, свирепый и кровожадный тип революционера… ужас, да и только!

Вюйермоз – случай курьезный. Этот человек представляет Безликость и Инкогнитость так удачно, что все обманываются. И все так «дрейфят» перед ним, что становится невообразимо страшно. Посмотрите на него, закрыв глаза: перед собой вы увидите некое подобие Робеспьера, короткошерстого и – уверяю вас – наводящего жуткий страх…

М-да. Экий террорист!.. Интересно, в какой же стране? Должно быть, это происходит в краях отдаленных – в одной из тех провинциальных и пекюшеобразных стран, которые нам – увы – столь хорошо известны!

Чертов Вюйермоз!.. Всегда одинаковый: ни хороший, ни плохой. Но почему-то всегда раздражительный, кислый, как померанец. Не всем дано мнить себя сахарным апельсином… Вот, наверное, почему.

Оставим его: он слишком едкий! Врезать бы ему несколько раз большим ящиком по затылку, и пусть потом кусает себе локти!

Сегодняшняя и завтрашняя молодежь все уладит. На горизонте появятся новые молодые музыканты.

Мне не надо долго ждать, чтобы понять, кто такие Орик, Мийо и Пуленк. Я горжусь тем, что знаком с ними, я счастлив тем, что застал их успех. Успех моих молодых друзей злит «некоторых зануд», лишенных индивидуальности, таланта и нравственного возвышения?

Что́ я могу сделать? Будущее докажет мою правоту. Разве в прошлом я не был хорошим пророком?

Аттестат: Не все животные являются домашними… слугами ( как говорит Лев ).

Трюк с передником: «Парижский конгресс» – это не собрание прислуги ( как говорит «вышеупомянутый» ).

Лакейство: Г-н Озанфан не несет ответственности за действия своей прислуги ( Парижский конгресс ).

Жилет в полоску: Г-н Андре Бретон не является слугой г-на Озанфана ( как он говорит ).

Каков хозяин, таков и слуга: Хорошая прислуга должна быть плоской – по крайней мере, сплющенной ( Парижский конгресс ).

Старый лакей: Г-н Озвьейяр хороший хозяин для своих слуг – как и для Живописи ( как говорит г-н Жаннере ).

Требуется: Молодой слуга, чтобы Продырявитьеще одну Картинукисти Того же Художника, что и в прошлый раз ( Новый дух ).

Директор конторы

Эрик Сати

Продавать и покупать книги – какое это должно быть наслаждение! И как мне приятно навещать своих подруг Адриену Монье и Сильвию Бич!

Первая основала свой книжный магазин в разгар войны (Первой мировой), вторая два года назад обосновалась под сенью великого Шекспира. На мой взгляд, обе являют пример истинного мужества.

Часто я забегаю к ним поздороваться – мимоходом – на «пять минут» (и сижу часами!). Это напоминает мне очаровательную лавку моего приятеля Байи на улице Шоссе-д’Антан (книжный магазин Независимого Искусства).

Давнее, но сколь приятное воспоминание.

Да, милый книжный магазин Независимого Искусства.

Его посещала «молодая литература» того времени, по-дружески поболтать заходили музыканты: среди прочих – Дебюсси, Шоссон. Мы не сомневались, что там нас примут как можно обходительнее, и я никогда не забуду эту душевную обитель Книги, как никогда из моей памяти не изгладится образ славного человека, которым был «добряк Байи».

Когда мой приятель Пьер Тремуа объявил, что открывает книжный магазин, я подпрыгнул от радости – и чуть не стал отбивать чечетку. Для меня это была хорошая, очень хорошая новость, и я представил себе, какое блаженство можно получить в результате фланирования среди книг.

Разве книжный магазин, хотя бы немного, не Храм Праздного Гуляния? Думаю, собрание книг как раз и побуждает к задействованию – или по меньшей мере к освобождению – этого «раздела» Бессознательного.

Странное наваждение! Ведь перед ящиками букинистов останавливаются в непогоду, на ветру, иногда прямо посреди лужи!

Ну и пусть! Книги перед нами, они предлагают нам отдохнуть, приласкать их ладонью и взором, блаженно забыться в них, презреть узы, связующие нас с извечной человеческой Нищетой.

Мой приятель Пьер Тремуа любит книги, он знает их заслуги и по достоинству оценивает их личные качества. Его совершенно непредвзятая симпатия распространяется как на старые, так и на совсем юные творения, едва появившиеся на свет. И для любителя, желающего с ним посоветоваться, он окажется верным проводником.

Его обитель будет, в зависимости от времени года, прохладной и тенистой или теплой и уютной, там будет вспоминаться Прошлое и предугадываться Будущее.

«Мой дорогой Тремуа, я буду часто заходить к вам», – говорю я.

Существует несколько способов чтения: для себя одного, для других или, по крайней мере, для кого-то другого.

Чтение «для себя одного» – внутреннее, самое что ни на есть внутреннее. Чтение «для других» – или для кого-то другого, – практикуемое (как правило) вслух – внешнее, самое что ни на есть внешнее.

Чтение для себя – это игра: особого искусства в нем не требуется. Чтение же вслух, напротив, неимоверно сложно.

Давайте рассмотрим вторую, весьма интересную категорию.

Не многие умеют читать вслух: это, между прочим, самое настоящее искусство. В качестве отступления: меня всегда интересовало, как читает читатель – рецензент театра «Комеди Франсэз». Как хорошо он, должно быть, читает, этот бесценный сотрудник! Авторитетно, разумеется. Но… читает ли он вслух? Все дело в этом.

В начале карьеры чтецу лучше иметь лишь одного слушателя – пусть даже глуховатого – или хотя бы чуть туговатого на ухо. Так, чтец сможет набраться смелости, некоей «дерзости»; перед «нейтральным» слушателем с ограниченными возможностями его уверенность только вырастет.