Александр Дюма - Могикане Парижа

Я начала понимать и побледнела.

– Негодяй, – прошептал Сальватор.

– Вот что будет с г-ном Жюстеном, – холодно сказал граф.

– Но ведь Жюстен меня ниоткуда не похищал, я последовала за ним добровольно. Я могу сказать всем и каждому, что он спас мне жизнь, что я обязана ему всем, что…

Граф прервал меня:

– Этот случай предусмотрен в следующем параграфе, – сказал он. – Читайте!

Я прочла:

«Ст. 356. Когда девица, моложе шестнадцати лет, согласится на похищение и последует добровольно за похитителем, то, если он был совершеннолетний, старше двадцати одного года и более…»

– А г-ну Жюстену, – перебил граф, – было ровно двадцать два года. Я справился о его летах. Продолжайте…

Я продолжала:

«…Старше двадцати одного года и более, то он приговаривается к каторжным работам…»

Книга выпала у меня из рук.

– Жюстен заслуживает награды, а не наказания! – вскричала я.

– Это оценит суд, мадемуазель, – холодно ответил граф. – Но я должен сказать вам заранее, что за похищение несовершеннолетней, за содержание ее у себя, за желание жениться на ней против воли ее родных, зная, что эта несовершеннолетняя богата, – я должен сказать, что я сомневаюсь, чтобы суд присудил г-ну Жюстену награду за добродетель! Но вот вам еще…

Он вынул из кармана бумагу и развернул ее. На бумаге была государственная печать.

– Что это такое? – спросила я.

– Это приказ об аресте г-на Жюстена, как вы видите, отданный в мое распоряжение. Свобода г-на Жюстена в моих руках. Через час после вашего бегства его честь будет в руках суда.

У меня выступил холодный пот на лбу, ноги подкосились, и я упала в ближайшее кресло.

Граф нагнулся, поднял кодекс и положил его открытым ко мне на колени.

– Возьмите его, я вам оставлю эту маленькую, но содержательную книгу. Подумайте на досуге о статьях 354, 355 и 356, и вы убедитесь, что вам отнюдь не следует бежать.

И, поклонившись мне, он ушел.

Сальватор задумчиво потер лоб.

– Да, – прошептал он, – он сделает, как говорит, негодяй!

– О! Я об этом и подумала, – ответила Мина. – Вот почему я не убежала, вот почему я не писала Жюстену, вот почему я молчу, как будто умерла.

– И хорошо делаете!

– Я ждала, надеялась, молилась! И наконец явились вы. Вы друг Жюстена, вы решите, что нужно делать, во всяком случае вы расскажете ему обо всем.

– Я скажу ему, Мина, что вы ангел! – сказал Сальватор, становясь на колени перед девушкой и почтительно целуя ее руку.

– О! Боже мой, – сказала Мина, – как я благодарю тебя за то, что ты послал мне такую помощь.

– Да, Мина, благодарите Бога, потому что провидение привело меня сюда.

– У вас были какие-нибудь подозрения?

– Нет, не относительно вас. Я не знал, где вы, в каком месте вы живете, я думал, что вы вне Франции.

– Чего же вы пришли искать здесь?

– О! Я разыскиваю следы другого преступления, о котором не могу вам рассказать. Но теперь надо сделать то, что нельзя откладывать, – нужно подумать о вас. Все будет сделано в свое время.

– Что же вы решаете сделать для меня?

– Прежде всего нужно, чтобы Жюстен знал, где вы, что вы здоровы, что вы его любите.

– Вы передадите ему это, не так ли?

– Будьте спокойны.

– Но мне, – сказала Мина, – кто мне передаст известие о нем?

– Завтра в этот же час вы найдете его около этой скамейки, а если я не успею доставить вам его завтра, то это будет послезавтра на этом же месте.

– Благодарю, тысячу раз благодарю вас! Но уйдите или, по крайней мере, спрячьтесь: я слышу шаги, и ваша собака начинает волноваться.

– Молчи, Брезиль! – сказал тихо Сальватор, указывая ему на кустарник.

Брезиль пошел туда.

Сальватор порывался последовать за ним, когда девушка, подставляя ему лоб, сказала:

– Поцелуйте его, как вы целуете теперь меня.

Сальватор запечатлел на лбу юной девушки поцелуй, такой же чистый, как свет луны, освещавшей его, затем быстро скрылся в кустарнике.

Девушка, не дожидаясь приближавшихся шагов, поспешно бросилась к дому.

Через несколько минут Сальватор услыхал женский голос:

– Ах! Это вы, мадемуазель? Граф, уезжая, приказал мне сказать вам, что ночь очень холодна и что вы можете простудиться, гуляя так долго.

– Я вернулась, – сказала Мина.

И обе женщины ушли.

Сальватор прислушивался к звуку их удаляющихся шагов, пока они совсем не смолкли.

Тогда он нагнулся, отыскал яму, вырытую Роландом, который опять начал лизать странную вещь, вызвавшую такой ужас Сальватора.

– Это волосы ребенка! – прошептал он. – Надо узнать, не было ли у Розы брата.

И оттолкнув Роланда, сгреб ногой землю, засыпал яму и утоптал, чтобы привести все в прежний порядок. Когда это было кончено, он сказал:

– Ну, пойдем, Роланд. Однако будь покоен, мой добрый пес, мы вернемся еще сюда… днем… или ночью!

Читатели помнят угрозу, высказанную Сальватором Броканте по поводу чулана, где обитала тряпичница.

Если угроза увезти Розу и испугала ее, то необходимость сделать безумную, по ее разумению, издержку еще более пугала ее и удерживала от исполнения обещаний. Пока она раздумывала, повиноваться ли ей Сальватору или нет, одно посещение заставило ее наконец решиться.

Однажды утром к ней от имени феи Кариты явился чрезвычайно изящный молодой человек.

Два имени были особенно приятны ребенку, носившему имя Рождественской Розы: одно было имя мадемуазель де Ламот Гудан, другое – имя Сальватора.

Молодой человек, явившийся однажды на порог этого жилища, был не кто другой, как Петрюс.

Сказав старой цыганке при лае собак и карканье вороны те же слова, которые сказал ей Сальватор, он дал понять Броканте, что пора переезжать. Главное, что заставило старуху решиться, было то, как взялся за дело Петрюс.

– Вот ключ от вашего нового жилища, – сказал он. – Вам стоит только отправиться на улицу Ульм № 10, и вы будете в своей квартире.

Броканта при этих словах только развела руками.

В самом деле, если, с одной стороны, она и сожалела о своей конуре, то, с другой – ей не нужно было тратить ни одного су, и она, вместо того, чтобы указать художнику на дверь, предложила сесть.

– Вы должны оставить ваш чердак завтра же, – сказал Петрюс.

– О! – возразила Броканта. – Надо же уложиться!

– Вам незачем укладываться: вам нужно продать или отдать кому-нибудь все, что у вас есть. Квартира, которую вам предлагают, отделана заново. Хозяину заплачено за год. Вот квитанции.

Броканта не знала, видит она сон или это все происходит наяву.

После ухода Петрюса она с ключом в руках побежала на улицу Ульм.

Все было так, как сказал Петрюс.

Квартира, состоявшая из четырех комнат и хорошенькой маленькой комнаты на антресолях, была на нижнем этаже, окна ее выходили в садик в шесть футов длины.