Теодор Фонтане - Сесиль. Стина (сборник)

– Пьер, обещай мне только одно.

– Что?

– Что не прибегнешь к насильственным мерам. Все, что произошло, естественно, а раз естественно, то и простительно. В этом нет оскорбления, во всяком случае, намеренного оскорбления.

– Я сделаю не больше, чем необходимо, но и не меньше. И удовольствуйся этим обещанием.

С этими словами он встал, прошел в свой кабинет и, как бы собираясь удобно расположиться, для начала закурил сигару. Потом сделал несколько шагов взад-вперед по турецкому ковру, уселся за письменный стол и тщательно вывел на конверте адрес: «Его высокоблагородию, господину фон Лесли-Гордону…»

Но куда писать? Сент-Арно задумался, отложив на мгновение перо. «Да что там, где-нибудь он найдется… А для чего же у нас газеты и колонка „С приездом, господа“. Не станет же он скрываться».

Он отодвинул конверт, взял чистый лист бумаги с гербом и инициалами и написал:

«Господин фон Гордон, я был осведомлен о двойном визите, который Вы нанесли госпоже фон Сент-Арно сначала в ложе, а затем в апартаментах упомянутой дамы. Кстати говоря, осведомлен не самой госпожой фон Сент-Арно, каковая в беседе, которую она только что имела со мною, выступала не в роли Вашей обвинительницы, но скорее (да будет мне позволено отдать должное ее чувствам) Вашей защитницы. Вы, господин фон Гордон, непосредственно перед вашим отъездом из Берлина взяли тон и играли в игру, в которую вам не стоило играть, но это я вам прощаю. Однако, вы повторили эту игру, невзирая на предупреждение и просьбу. И то, как вы ее повторили, господин фон Гордон, непростительно. Госпожа фон Сент-Арно, безудержно открыв перед вами свое сердце, тем самым доверилась вашей защите, вы же не по-рыцарски и бесчестно отказали даме в этой защите. Вот что я имею высказать вам, любезный господин фон Гордон, и поручаю дальнейшие шаги генералу фон Россов.

Гордон сидел в стеклянном павильоне отеля, когда ему принесли письмо Сент-Арно. Он прочел и не изменился в лице. Он ожидал чего-то подобного с того момента, как тайный советник покинул салон Сесиль, чтобы отправиться в клуб. Его предчувствие сбылось. Он не испугался, а если бы даже ощутил приближение страха, то беспредельно высокомерный тон письма быстро вернул бы ему смелость. Он ведь тоже был упрямцем, и его самомнение при известных условиях вполне могло бы поспорить с самомнением его противника. «Спокойно, мой дорогой господин полковник; вы не в казарме, и я вам не желторотый лейтенант. Неужто вы думаете, что я струшу и покорно попрошу у вас прощения просто потому, что стрелять в людей – ваша профессия. Вы ошибаетесь. У меня тоже твердая рука и к тому же право первого выстрела, если законы чести по-прежнему в чести. Честь. Все только и делают, что рассуждают о чести! Значит, так тому и быть… Но кого же я пошлю к Россову? Съезжу-ка я на виллу в Шарлоттенбург… У молодой дамы есть брат…»

И действительно, дела уладились за пару часов, и поскольку обе стороны желали избежать любых проволочек, каковые неизбежно возникли бы, узнай обо всем Сесиль, то было решено в тот же вечер воспользоваться дрезденским поездом и на следующее утро встретиться в роще неподалеку от Большого сада [170], дабы выяснить отношения на поединке.

Сесиль, хоть и знала необузданный характер Сент-Арно, не ожидала прямого столкновения с Гордоном и была всего лишь огорчена, но, собственно говоря, не испугана, услышав наутро, что полковник не ночевал дома. Его беспорядочный образ жизни был ей известен.

Он был человеком эксцентричным. Ну, что такого могло случиться? Какое-нибудь спортивное состязание, клубная эскапада, скачка взапуски с поездом. А потом ночевка в деревенском трактире под девизом: «Чем хуже, тем лучше».

Она взяла книгу и попыталась читать. Но из этого ничего вышло, и разговор с попугаем тоже не клеился, и тогда она вернулась в спальню, чтобы раньше, чем обычно, заняться своим туалетом. «Мне нужно повидаться с Розой. Правда, она живет на краю света, но я уже несколько недель тому назад обещала нанести ей визит. Мне так нужно поговорить с хорошим человеком».

В спальне имелся элегантный камин, у которого хлопотала горничная. Она бросала в камин угли и еловые шишки и пыталась раздуть маленьким мехом почти угасший огонь.

– Вот и хорошо, Мари. Согрей-ка нас; меня что-то знобит. И можешь принести мне шаль.

В это время снаружи раздался звонок, и Сесиль услышала, что слуга полковника разговаривает с каким-то посетителем.

– Погляди, что там.

Мари ушла и вернулась с только что доставленным письмом.

На конверте был только адрес: «Госпоже фон Сент-Арно, Хафенплац, 7а». Сесиль узнала почерк Гордона.

– Ступай, Мари… нет, погоди.

Она дрожащей рукой вскрыла конверт и прочла.

«Простите, сударыня, простите, дорогой друг. Я, наверное, был неправ, нет, я, конечно, был неправ. Но ум мой помутился, и случилось то, что случилось. Какой-то знаменитый мудрец, не помню, кто и когда, кажется, сказал: „Мы недостаточно верим и доверяем, и в этом причина всех наших горестей и бед“. И теперь я чувствую, что он был прав. Вместо того, чтобы сомневаться и бередить свою ревность, я должен был доверять вам и прислушиваться к голосу моего сердца. И моя вина, что я его не услышал. Я больше не увижу вас, никогда, что бы ни произошло. Вспоминайте меня таким, каким я был, прежде чем поддался этому безумию.

Листок выскользнул из руки, за ним последовало громкое рыдание.

Мари подбежала к хозяйке, усадила в кресло, схватила с каминной полки одеколон. Но Сесиль, чуть не упавшая в обморок, с трудом снова выпрямилась и сказала:

– Оставь. Это пройдет. Знаешь, Мари… Господин фон Гордон…

– Иезус-Мария… Сударыня…

– Смотри. Читай. Его последние слова.

И горничная наклонилась за письмом, упавшим на каминный коврик, чтобы отдать его Сесиль. Но та покачала головой и указала на стенные часы.

– Заметь время… Его застрелили… В эту минуту.

На другое утро во всех газетах появилась следующая заметка:

«Из Дрездена поступило сообщение, что вчера в девять часов утра недалеко от Большого сада имела место дуэль между полковником фон Сент-Арно и гражданским инженером фон Лесли-Гордоном, прежде также служившим в прусской армии. Господин фон Лесли-Гордон был убит, в то время как фон Сент-Арно получил лишь легкое ранение в бок. Тело господина фон Гордона, согласно его последней воле, будет отправлено в Лигниц, где проживают две его сестры. Господин фон Сент-Арно сразу же после поединка покинул Саксонию. Относительно повода дуэли неизвестно ничего определенного, так как секунданты отказываются давать какие-либо сведения».