Данте Алигьери - Божественная комедия. Рай

76. На спрос, зачем так долго он молился
На землю пав во прахе и в молчанье,
Он отвечал: На это я родился.

79. О, как прилично Феликса прозванье [199]
Его отцу! А матери Иоанны
По истине дано именование!

82. Не пищи, для сынов земли желанной
В писаньях Остиензе иль Фаддея, [200]—
Искал везде он лишь небесной манны.

85. Великий доктор, Божье семя сея,
Всем сердцем он старался плевел вредных
В сад Божий не пустить виной своею.

88. Престол, в былые дни приют для бедных, [201]
Теперь чрез заместительские вины
От подвигов отрекшийся наследных, [202]

91. Он не просил о даче десятины
Иль льготе от повинности платежной
За взятое неправдою бесчинной, —

94. Он испросил, для битв с доктриной ложной,
Посев, как видишь ты, произрастивший
В дважды двенадцать раз свой плод надежный,

97. «Апостольскому долгу посвятивши
Всю силу, все познания, всю волю,
Весь чувств родник, ключом обильным бивший.

100. Его струи победно побороли
Мощь ереси на смерть в бою жестоком,
С сопротивленьем рос наплыв их боле,

103. И многих рек он сделался истоком,
Чтоб плодоносье церкви вознеслось
Прекрасной зеленью пред Божьим оком.

106. Широким кругом он вступил в колеса [203]
Для боевой за церковь колесницы,
Когда междоусобье в ней велось.

109. С его вращеньем призванном сравниться
О колесе другом теперь размысли,
О ком в предшедшей речи говорится.

112. Но ныне руки чуждые нависли
Над тех колес возвышенным полетом,
И в кислый уксус Божьи вина вскисли. [204]

115. Иным они отдалися заботам,
Простря персты туда, где были пяты;
Назад движенье видно оттого там. [205]

118. Как сгнили эти семена, стократы
При жатве будет видно, – и сравненья
Потребует с пшеницей злак проклятый!

121. Согласен я, лист за листом при чтеньи
Средь нашей книги лист ты сыщешь вмале,
Гласящий: Вот я, вот мое значенье! —

124. Но лишь не в Акваспарте иль Казале: [206]
Сей наших уз ослабил слишком снуры,
При том – они излишне туги стали!

127. Знай: пред тобою жизнь Бонавентуры, [207]
В ком, пред святым призванием, когда-то
Умолк любой другой позыв натуры.

130. Там Августин, там зришь Иллюмината, [208]—
Из нас, что нищетою Богу служим
И вервием, два первозванных брата.

133. А там сияет с Гуго, славным мужем,
Петр, светом чьих двенадцати писаний
Блеск ложный мира ясно обнаружим.

136. Еще о Златоусте Иоанне
Упомяну и о Донате, славном
Искусством, что в ряду других всех ране.

139. Раван, Ансельм, Наеан – провидец равным
Сиянием блестит с Иоахимом,
Провидцем из Калабрии недавним.

142. А рыцарь церкви славный – мной хвалимым
Быть должен, ибо похвалой Фомы
Растроганный, молчать я сил не имам,

145. Как тронуты и все ей были мы.

1. Желающий, что зрел я в то мгновенье,
Себе представить ясно и понятно,
Окамени в своем воображенье

4. Пятнадцать звезд, чьи световые пятна,
Светя сквозь мглу, обходят столб полярный
В местах различных сини необъятной;

7. Созвездье Колесницы лучезарной,
Чье дышло, чтоб и день и ночь кружиться,
Объемлет небо в ход свой быстропарный,

10. И то, куда отверстьем Рог глядится,
Коснувшись острием той оси хладной,
Вкруг коей сфера первая вертится;

13. Пусть все те звезды в выси неоглядной
Венцом двойным совьет (подобно свитым
На небе в память смерти Ариадны),

16. Лучом друг друга взаимно облитым,
Причем, коли вперед вращенье правит
Один, обратно вертят позади там.

19. Подобие он тем себе представит
Того огня, что, двойственно венчанный,
Всегдашней пляской свет центральный славит, [209]

22. Пред чьим познаньем наше – тож, что Кьяны
Ленивый вал пред самым отдаленным [210]
Вращеньем сферы, боле всех пространной. [211]

25. Не пели так в честь Вакха с Аполлоном,
Как в Трех Единому и Богу-Слову
Воспето было хором упоенным!

28. Когда ж угасли пляс и песнь святого
Огня, он обратился в вечном счастье
К нам, от отрад стремясь к отраде новой; [212]

31 И сих богов, исполненных согласья,
Прервав молчанье, речь повел к другому
Свет, мне Франциска славивший бесстрастье. [213]

34. Он молвил: Я опустошил солому,
Дабы зерно оттуда ты извлек;
Но молотить ее должны еще мы. [214]

37. Ты думаешь о той груди, чей бок
Господня власть в жену преобразила,
Чье нёбо мир весь искупить не мог;

40. Как и о той, что копье пронзило,
Такую давши жертву правосудью,
Что тяжесть всю греха нам облегчило;

43. Они всех выше в общем многолюдьи;
Свет всякий, человечеству возможный
Вдохнут ему то той, то этой грудью.

46. Ты думаешь: я не сказал ли ложно,
Столь мудрым называя светоч пятый,
Что перед ним другие все ничтожны?

49. Открой же очи и пойми меня ты,
Да будем оба истиной всесильной
Мы, словно центр окружностью, объяты.

52. Все – и бессмертное и прах могильный, [215]—
Все есть лишь отблеск творческой идеи,
Чем мыслит наш Господь любвеобильный.

55. Но этот жизни свет, исток имея [216]
От изначальной творческой причины,
Не разлучась (как и с любовью) с нею, —

58. Свой отражает в цепи тварей длинной [217]
Чрез девять сфер небесных отпечаток,
В союз сливая бытие единый.

61. Спускаясь вниз, сей жизненный начаток [218]
Лишь преходящей твари, слившись с нею,
Дарует жизнь, и блеск его в ней краток;

64. Под преходящей же я разумею [219]
То, что ход неба создает обычный
Или бессемянно иль семя сея.

67. В них как различен воск, печать различна; [220]
Там слабее, там же ярче переходы
И отблеск силы творческой первичной, —

70. Точь в точь растения того же рода
Плодом то сладким, то дурным и жестким
Дарить земная вздумает природа.

73. Имея дело с совершенным воском, [221]
Ясней бывает оттиск первородный,
А если нет, – тварь будет недоноском.

76. Но нету безупречности природной,
И как художник склонный к погрешеньям,
Природа от ошибок не свободна.