Сильвия Плат - Под стеклянным колпаком

Но после того, как сестра провела меня по лужайке к мрачному кирпичному зданию под названием «Каплан», где мне предстояло обитать, доктор Нолан не навестила меня, а вместо нее в палату ввалилось множество незнакомых мужчин.

Я лежала на кровати под толстым белым одеялом, они вошли, один за другим, и представились. Я не могла понять, почему их так много и зачем им представляться. Потом начала подозревать, что они меня как-то проверяют – вижу ли я, как их много, – и стала вести себя осторожно.

Наконец вошел симпатичный седой доктор и сказал, что он главный врач этой клиники. Потом он рассказывал об отцах-пилигримах, индейцах, о том, кому в конце концов перешла земля, какие рядом протекают реки, кто основал клинику, как сгорело первое здание и кто все заново отстроил, пока я не подумала, что он, наверное, ждет, когда я перебью его и скажу, что знаю все об отцах-пилигримах и о реках и что все это полная чепуха.

Но потом мне показалось, что кое-что из сказанного им, вероятно, правда, и стала прикидывать, что может быть правдой, а что нет. Едва только я успела это сделать, как он попрощался.

Я подождала, пока голоса врачей смолкнут вдалеке. Потом сбросила белое одеяло, надела туфли и вышла в коридор. Никто меня не остановил, так что я завернула за угол своей части коридора и вышла в другой, более длинный, проходивший мимо открытой столовой.

Буфетчица в зеленом халате накрывала столы к ужину. На столах лежали льняные скатерти и бумажные салфетки, стояли стаканы. Тот факт, что стаканы были настоящими, отложился у меня в мозгу почти так же, как белка откладывает припасы на зиму. В городской больнице мы пили из бумажных стаканчиков, и нам не давали ножей, чтобы резать мясо. Мясо же давали настолько переваренное, что мы вполне могли разделывать его вилками.

Наконец я дошла до большой гостиной с убогой мебелью и истертым ковром. Девушка с круглым одутловатым лицом и короткими черными волосами сидела в кресле и читала журнал. Она напомнила мне командиршу отряда герл-скаутов. Я взглянула на ее ноги и, конечно же, увидела на них кожаные коричневые туфли без каблуков с окантовкой из бахромы спереди, что считалось спортивным. Кончики шнурков украшали шарики в виде желудей. Девушка подняла на меня взгляд и улыбнулась.

– Меня зовут Валери. А вас?

Я сделала вид, что ничего не услышала, и прошла из гостиной в конец следующего крыла. По пути мне попалась дверь со стойкой на уровне пояса, за которой я заметила нескольких медсестер.

– А где все?

– Ушли.

Сестра писала что-то на небольших кусочках лейкопластыря. Я перегнулась через стойку, чтобы увидеть, что же она пишет, и увидела: Э. Гринвуд, Э. Гринвуд, Э. Гринвуд, Э. Гринвуд.

– Куда ушли?

– Ну, на трудотерапию, на площадку для гольфа, в бадминтон играть.

На стуле, стоявшем рядом с тем, на котором сидела сестра, я заметила кипу одежды. Это оказалась та же одежда, которую сестра в городской больнице укладывала в лакированную кожаную сумку, когда я разбила зеркало. Сестры начали прикреплять к вещам бирки.

Я вернулась в гостиную. Я не могла понять, что делали эти люди, играющие в гольф и в бадминтон. Наверное, они совсем не были больны.

Я присела рядом с Валери и внимательно ее оглядела. Да, подумала я, ей и впрямь самое место в лагере герл-скаутов. Она с неподдельным интересом читала потрепанный номер журнала «Вог».

«Какого черта она здесь делает? – спросила я себя. – С ней же все в порядке».

– Не возражаете, если я закурю? – Доктор Нолан откинулась в кресле, стоявшем у моей кровати.

Я ответила, что нет, мне нравится запах табачного дыма. Мне казалось, что если доктор Нолан закурит, то наверняка пробудет подольше. Она впервые зашла поговорить со мной. Когда она уйдет, я просто снова погружусь в прежнюю пустоту.

– Расскажите мне о докторе Гордоне, – внезапно произнесла доктор Нолан. – Он вам понравился?

Я осторожно взглянула на нее. Мне казалось, что все врачи заодно и где-то в этой клинике, в потаенном углу, затаилась такая же машинка, как у доктора Гордона, готовая вытрясти меня из моей шкуры.

– Нет, – ответила я. – Мне он совершенно не понравился.

– Интересно, почему же?

– Мне не понравилось то, что он со мной сделал.

– Сделал с вами?

Я рассказала доктору Нолан о машинке, о синих вспышках, о встряске и шуме. Когда я говорила, она замерла.

– Произошла ошибка, – сказала она, выслушав меня. – Ничего подобного и быть не должно.

Я недоуменно уставилась на нее.

– Если все проводится, как надо, – объяснила доктор Нолан, – то вы просто засыпаете.

– Если кто-то это со мной повторит, я покончу с собой.

Доктор Нолан решительно заявила:

– Здесь вам не станут проводить никакой шоковой терапии. А если и станут, – поправилась она, – то я извещу вас об этом заранее, и даю вам слово, что ничего из того, что вы испытали прежде, не повторится. Знаете, – закончила она, – кое-кому эта терапия даже нравится .

После ухода доктора Нолан я обнаружила на подоконнике коробок спичек. Это был не обычный коробок, а какой-то очень маленький. Я открыла его и увидела ряд крохотных белых спичек с розовыми головками. Я попробовала зажечь одну из них, но она сломалась у меня в руке.

Я не могла понять, зачем доктор Нолан было оставлять мне такую дурацкую вещь. Наверное, она хотела проверить, верну ли я коробок. Я аккуратно засунула игрушечные спички за подогнутый и подшитый край своего нового шерстяного халата. Если доктор Нолан спросит меня о спичках, я отвечу, что решила, что это такие леденцы, и съела их.

В соседнюю палату положили новую больную. Я подумала, что она, наверное, единственная во всем корпусе, кто поступил позже меня, так что, в отличие от остальных, не знает, насколько серьезны у меня дела. Мне показалось, что я могла бы к ней зайти и познакомиться, а то и подружиться.

Женщина лежала на кровати в лиловом платье, прихваченном у шеи брошкой с камеей и доходившем ей до середины голеней обутых в туфли ног. Ее рыжеватые волосы были собраны в строгий «учительский» пучок, а из нагрудного кармана, стянутого резинкой, торчали очки в серебристой металлической оправе.

– Здравствуйте, – начала я непринужденным тоном, присаживаясь на краешек кровати. – Меня зовут Эстер, а вас как?

Женщина не шевельнулась, просто уставилась в потолок. Я почувствовала себя уязвленной. Мне подумалось, что, наверное, Валери или кто-то еще успели рассказать ей, какая я тупица.

В дверь просунулась голова сестры.

– Ах, вот вы где, – сказала она мне. – Зашли к мисс Норрис. Это просто чудесно! – И она вновь исчезла.

Не знаю, как долго я там сидела, глядя на женщину в лиловом и гадая, разомкнет ли она свои сморщенные розовые губы, а если да, то что скажет.