Мария Корелли - Вендетта, или История одного отверженного

А может и к лучшему то, что камень упал, – кто знает! – если бы она жила, то я бы постарался не вспоминать о ней и, вытащив ключ от склепа из кармана, я выбросил его в морские волны. Все закончилось, меня никто не преследовал, никто не спросил, куда я ехал. Я прибыл в Чивитавеккья без единого вопроса, оттуда доехал до Леггорна, где поднялся на борт торгового судна, отплывающего в Южную Америку. Таким образом я затерялся в этом мире и оказался заживо похороненным во второй раз. Меня надежно погребли в этих диких лесах, и я не ищу спасения.

Я принял на себя облик грубого поселенца, который работал вместе с другими людьми на вырубке жестких сорняков и ядовитых растений, делая просеку через непроходимые дебри. Никто не найдет теперь в этом сильном строгом человеке с изнуренным лицом и седыми волосами ничего общего с когда-то известным и богатым графом Олива, исчезновение которого, настолько странное и внезапное, стало на какое-то время темой для разговоров по всей Италии. Я узнал об этом, когда однажды находился в ближайшем городке и увидел статью в газете под заголовком «Таинственное исчезновение в Неаполе», в которой я прочел каждое слово с чувством печального удовлетворения.

Из этой статьи я узнал, что граф Олива разыскивался. Его внезапный отъезд вместе с новообретенной женой, бывшей графиней Романи, в самую ночь их свадьбы произвел крайнее волнение в городе. Хозяин гостиницы, где он жил, разослал запросы повсюду, так же как и бывший камердинер графа, некто Винченцо Фламма. Управление местной полиции было бы благодарно за любую предоставленную информацию. Если в течение двенадцати месяцев не появилось бы никаких новостей, то личная собственность семьи Романи, за отсутствием живого наследника, переходила в распоряжение короны.

Там было написано еще много всего в том же ключе, и все это я прочел с полным безразличием. «Почему бы им не обыскать склеп Романи? – подумал я мрачно. – Там бы они обнаружили некие достоверные факты!» Но я хорошо знал неаполитанцев: все они робкие и суеверные и скорее обнимутся с прокаженным, чем проникнут в дом смерти. Одна вещь меня обрадовала – предполагаемая судьба моего имущества. Корона, Королевство Италии, определенно представляло собой самого благородного наследника, какого только можно вообразить! Я возвратился в свой лесной дом, исполненный странного мира в душе.

Как я уже говорил в начале, я – мертвый человек, мир с его делами и целями не имеет со мной ничего общего. Высокие деревья, перешептывающиеся травы – мои друзья и компаньоны, они, и только они, порой становятся свидетелями мучительных приступов агонии, которые то и дело наполняют меня горечью. Поскольку я страдаю всегда. Это для меня естественно. Месть сладка! Но кто сможет описать все ужасы воспоминаний? Возмездие пало теперь на мою собственную голову. Я не жалуюсь – это закон воздаяния и он справедлив. Я никого не виню, кроме нее, той женщины, которая стала причиной моей ошибки. Даже мертвую я не прощаю ее – я пытался, но не смог! Может ли когда-либо мужчина искренне простить ту, которая разрушила его жизнь? Сомневаюсь. Что касается меня, то я чувствую, что это еще не конец; когда моя душа освободится из земной темницы, я, должно быть, окажусь обреченным на вечное преследование ее предательской души по всем черным пропастям ада, даже более мрачного, чем у Данте; она – в образе какого-то блуждающего пламени и я – как охотящаяся тень; она будет лететь передо мной в постыдном страхе, а я поспешу за ней в неустанном гневе, – и это навеки вечные!

Но я не прошу о жалости – мне она не нужна. Я наказал виновных и, сделав это, пострадал не меньше них, как это всегда и бывает. Я не испытываю ни сожалений, ни угрызений совести; меня беспокоит лишь одна вещь – одна мелочь – простая глупая фантазия! Она приходит ко мне ночью, когда полнотелая луна смотрит с небес. Потому что луна огромна в этих широтах, она – как императрица всего мира в золотых одеждах, когда разворачивается во всем своем великолепии на темно-фиолетовом небе. Я прячусь от ее сияния, как только могу; я закрываю ставни узкого окна моего одинокого лесного жилища; и все же, что бы я ни делал, один широкий луч всегда проникает внутрь – один луч, который обходит все мои усилия, направленные на то, чтобы не впускать его. Он пролезает под дверью или через какую-нибудь незаметную щель в деревянных стенах. И я напрасно искал его вход.

Цвет лунного света в этих широтах представляется насыщенно-янтарным, поэтому я не могу понять, почему этот бледный луч, заглядывающий ко мне столь часто, оказывается зеленым, прозрачным, холодным, водянисто-зеленоватым; и в нем, словно лилию на изумрудном пруду, я вижу маленькую белую ручку, которую плотно покрывают бриллианты, словно капли росы! Рука движется, поднимаясь, маленькие пальчики указывают на меня с угрозой, они дрожат и затем призывают меня медленно торжественно и повелительно вперед, вперед – в некую бесконечную землю ужасных тайн, где Свет и Любовь никогда больше не засияют для меня.

Конец

Бездна страсти!

Ежедневная французская газета, основанная в 1826 г.

Геба – в греческой мифологии богиня вечной юности, выполнявшая обязанности виночерпия на Олимпе.

Силен – в греческой мифологии воспитатель и безотлучный спутник Вакха (бога вина и веселья), вечно пьяный любитель пения и танцев.

Французская актриса, которую в начале XX в. называли «самой знаменитой актрисой за всю историю», чье амплуа составляли в основном серьезные драматические роли, за что ее окрестили «Божественная Сара».

Приморский город у Салернского залива в итальянской провинции Салерно. Город расположен по склону скалы, так что дома соединяются друг с другом высеченными в скале лестницами, в то время как крыши служат садами.

«Ватек» – фантастическая повесть (1782 г.), вариация на тему Фауста в духе готической эстетики.

Ариосто Лудовико – итальянский поэт и драматург эпохи Возрождения.

Форма итальянской национальной песни, ведущая происхождение от рифмованных пословиц.

В. Шекспир «Гамлет, принц датский» (пер. Б. Пастернак).

В ряде стран этот жест означает, что человек умышленно говорит неправду, о чем и сообщает собеседнику, т. е. жестом по секрету раскрывает ему свой обман.

Печальная история любви французского философа Пьера Абеляра и юной монахини Элоизы Фульбер была популярна среди европейских дам эпохи Возрождения.