Мария Корелли - Вендетта, или История одного отверженного

Гуалдро выпрямился, поднимая бокал вверх, все мужчины последовали за ним, Феррари поднялся на ноги несколько неуверенно, а его рука, державшая вино, заметно подрагивала.

Герцог де Марина с учтивым жестом обратился ко мне: «Вы, конечно, раскроете нам имя той благородной леди, за которую мы готовы выпить со всем соответствующим почтением?»

«Я как раз собирался задать тот же вопрос, – сказал Феррари хриплым голосом, его губы пересохли, и, казалось, ему непросто было говорить. – Вероятно, мы с ней не знакомы?»

«Напротив, – повернулся я к нему, оглядывая с холодной улыбкой. – Вы все прекрасно знаете ее имя, глубокоуважаемые господа! – и тут мой голос отчетливо зазвучал. – За здоровье моей будущей жены, графини Романи!»

«Лжец!» – закричал Феррари, и со всей звериной яростью он выплеснул свой бокал шампанского прямо мне в лицо! На секунду воцарилось дикое смущение. Все мужчины выскочили из-за стола и окружили нас. Я стоял прямо и абсолютно спокойно, вытирая своим платком маленькие дорожки вина, что стекали с одежды, бокал упал к моим ногам, задев при падении край стола и разлетевшись на тысячу осколков.

«Вы пьяны или сошли с ума, Феррари? – закричал капитан де Амаль, схватив его за руку. – Вы хоть понимаете, что натворили?»

Феррари взглянул на него, как загнанный в угол тигр, его лицо вспыхнуло и раздулось, как у припадочного, вены выступили на лбу, словно толстые веревки, его дыхание вырывалось рывками, как будто он долго бежал. Он повернул свои выкатившиеся глаза ко мне: «Будьте вы прокляты! – пробормотал он сквозь сжатые зубы, затем, внезапно повысив голос до громкого крика, он заорал: – Я доберусь до вас и вырву ваше сердце!» И он попытался накинуться на меня. Маркиз де Авенкорт спокойно поймал вторую его руку и удержал ее словно в тисках.

«Не так быстро, не так быстро, друг мой, – сказал он прохладным тоном. – Мы тут не убийцы! Какой дьявол в вас вселился, что вы предъявляете столь немыслимые обвинения нашему хозяину?»

«Спросите его сами! – отвечал Феррари злобно, пытаясь освободиться от двух державших его французов. – Он это отлично знает! Спросите!»

Здесь все взгляды вопрошающе повернулись ко мне. Я молчал.

«Благородный граф действительно не обязан давать никаких объяснений, – заметил капитан Фречча, – даже допуская, что они у него имеются».

«Уверяю вас, друзья мои, – сказал я, – я не имею сведений о причине этого скандала, за исключением того, что у этого молодого джентльмена были собственные претензии на руку леди, чье имя столь серьезно на него повлияло!»

На секунду мне показалось, что Феррари задохнется.

«Претензии? Претензии! – выдохнул он. – Бог мой! Послушайте его! Послушайте этого злостного негодяя!»

«О, довольно! – презрительно воскликнул Шевалье Манчини. – Вы закончили? Просто комедия! Феррари, прежде вы казались более благоразумным! Что это? Устраивать ссору с лучшим другом из-за женщины, которой случилось предпочесть его вам! Друг мой! Женщин много – друзей единицы».

«Если, – продолжил я, все еще методично вытирая капли вина со своего фрака, – если эта экстраординарная демонстрация синьора Феррари явилась следствием обычного разочарования, то я охотно его извиняю. Он молод и горяч, пусть он извинится, и я легко прощу его».

«По-моему, – сказал герцог де Марина возмущенно, – такое великодушие не пристало графу! Позвольте заметить, что оно вообще неслыханно после такого оскорбительного поведения».

Феррари переводил взгляд с одного на другого в молчаливой ярости. Его лицо побледнело, как у мертвеца. Он выкручивался из захвата де Авенкорта и де Амаля.

«Глупцы! Пустите! – говорил он дико. – Вы все против меня – я вижу!» Он отступил к столу, налил стакан воды и осушил его одним глотком. Затем он повернулся и встретился взглядом со мною – голова откинута назад, а глаза сверкали злобой и болью.

«Обманщик! – вскричал он снова. – Проклятый двуличный лжец! Ты украл ее, ты меня одурачил, но, клянусь Богом, ты за это заплатишь жизнью!»

«Охотно! – отвечал я с насмешливой улыбкой, жестом заставляя умолкнуть поспешные восклицания окружавших нас свидетелей. – Очень охотно, дорогой синьор! Но простите меня, если я не вижу причины, по которой вы находите себя обманутым. Та леди, что теперь моя невеста, не имеет к вам ни малейшей привязанности – это она сама мне сказала. Если бы она выказала хоть каплю подобных чувств, то я немедленно отступил бы с вашего пути, но, как обстоят дела, в чем же я виноват перед вами?»

Хор возмущенных голосов прервал меня. «Стыдитесь, Феррари! – вскричал Гуалдро. – Граф говорит, как джентльмен и человек чести. Если бы я стоял на его месте, то вам не потребовалось бы слов для того, чтобы объясниться. Я бы не снизошел до разговоров с вами, клянусь Небом, это так!»

«И я!» – сказал герцог кратко.

«И я!» – проговорил Манчини.

«Определенно, – добавил Лучиано Салустри, – Феррари, вам следует признать свою вину перед всеми».

Наступила пауза. Каждый смотрел на Феррари с некоторым беспокойством. Внезапность этой ссоры отрезвила всех гостей лучше, чем холодный душ. Лицо Феррари становилось все бледнее и бледнее, пока его губы не окрасились прямо-таки синим цветом, и тогда он громко рассмеялся с горьким презрением. Затем, медленно пойдя ко мне с глазами, полными чудовищной мстительности, он произнес тихим четким голосом:

«Вы говорите это, вы говорите, что я ей никогда не нравился – вы! И я еще должен извиняться перед вами! Вор, трус, предатель – вот, как я приношу вам свои извинения!» И тут он ударил меня по лицу своей голой рукой с такой яростью, что бриллиантовое кольцо (с моим камнем) врезалось в мою плоть, и кровь немедленно выступила из раны. Злобный крик вырвался у всех присутствующих! Я повернулся к маркизу де Авенкорту:

«На это уже не может быть иного ответа, – сказал я с бесстрастной холодностью. – Синьор Феррари сам напросился. Маркиз, вы окажете мне честь устроить дело?»

Маркиз кивнул: «Буду счастлив!»

Феррари оглянулся вокруг и затем спросил: «Фречча, вы будете моим секундантом?»

Капитан Фречча пожал плечами: «Вы должны меня извинить, – ответил он. – Моя совесть не позволяет мне примкнуть к вашему вопиюще возмутительному оскорблению, дорогой мой! Я с удовольствием буду действовать за одно с де Авенкортом за графа, если он мне позволит». Маркиз сердечно принял его, и они оба начали возбужденно переговариваться. Феррари повторил ту же просьбу своему бывшему другу де Амалю, который также отказался, как поступили и все прочие члены нашей компании. Тогда он сжал губы с глубоко раненным тщеславием и сначала не знал, что делать дальше, тогда маркиз приблизился к нему с холодной любезностью и, казалось, предложил ему какой-то выход из ситуации тихим голосом, поскольку через несколько минут разговора Феррари вдруг повернулся на каблуках и резко выскочил из комнаты без единого слова.