Фил Розенцвейг - Левое полушарие – правильные решения. Мыслить и действовать: как интуиция поддерживает логику

Теперь рассмотрим рисование. Рисование – не обычное умение, освоенное большинством. Большинство как раз никогда не училось хорошо рисовать. В школе мы обнаружили, что это очень сложно и даже неловко – пытаться кого-нибудь нарисовать похоже, и давно перестали делать попытки. Мы не знаем, насколько хорошо умеют рисовать другие люди, но знаем, что в мире много хороших художников, и делаем вывод, что, вероятно, другие в среднем несколько лучше нас. Именно так получилось по данным опроса. Большинство людей считает, что они ниже среднего уровня. Они же не знают, что большинство окружающих думают точно так же. [126] Эссе для еженедельника New Yorker, в котором он описывал свои усилия во взрослом возрасте научиться рисовать, Адам Гопник начал с признания: «Я не умею хорошо рисовать, потому что у меня это никогда не получалось». А затем он предлагает любопытную точку зрения на то, почему люди склонны переоценивать и смещать. Он пишет: пока мы растем и выбираем свой жизненный путь, то испытываем естественную тягу к тому, что хорошо у нас получается, и перестаем делать то, в чем менее компетентны. Мы по возможности избегаем мелких унижений школьных дней, когда приходится делить в столбик, играть в школьной пьесе, делать гимнастические упражнения или выполнять другие задания, приводящие нас в ужас. Став взрослыми, большинство из нас идет по жизни, не боясь, что нас попросят сделать то, что мы не умеем. В результате возникает иллюзия всеобщей компетентности. Гопник заметил: «Какого бы ощущения реализации мы ни достигли во взрослой жизни, оно всегда выше, чем в детстве, поскольку у нас исчезает ощущение неспособности. Мы действительно чувствуем облегчение из-за того, что нам больше не приходится делать то, что никогда хорошо не получалось, например препарировать лягушку, или учить периодическую таблицу, или похоже нарисовать нечто». Adam Gopnik, “Life Studies: What I Learned When I Learned to Draw,” New Yorker , June 27, 2011, 58.

То же происходит с другими задачами, которые кажутся нам трудными. Возьмем, к примеру, жонглирование. [127] J. Kruger, “Lake Wobegon Be Gone! The ‘Below-Average’ Effect and the Egocentric Nature of Comparative Ability Judgments,” Journal of Personality and Social Psychology 77 (1999): 221–232. На самом деле у нас нет информации , что другие лучше, потому что большинство из нас никогда не пробовало жонглировать в группе, где бы мы могли увидеть, что это трудно почти для всех. Но мы знаем, что существуют очень хорошие жонглеры, и поскольку не принадлежим к их числу, то считаем, что мы хуже среднего. В одном исследовании американских студентов спрашивали, смогут ли они превзойти других студентов, если будут участвовать в опросе по растительности бассейна Амазонки. Только 6 % считали, что покажут результаты из верхней части рейтинга; остальные 94 % думали, что окажутся ниже среднего. [128] P. D. Windschitl, J. Kruger, and E. Simms, “The Influence of Egocentrism and Focalism on People’s Optimism in Competitions: When What Affects Us Equally Affects Me More,” Journal of Personality and Social Psychology 85 (2003): 389–408. Это не то, чего бы мы ожидали, если бы у людей была постоянная склонность к смещению. Простое объяснение: то, куда мы себя ставим, зависит от сложности задачи и имеющейся информации. [129] Эти выводы связаны с эффектом Даннинга – Крюгера: неквалифицированные сотрудники не знают о своих недостатках и считают, что они лучше, чем на самом деле, и это приводит к иллюзии превосходства. В то же время высококвалифицированные знают о своих недостатках и недооценивают (так или иначе) свои способности. Крюгер и Даннинг отмечают, что «разрегулировка» из-за некомпетентности проистекает из-за ошибочного мнения о себе, в то время как разрегулировка из-за высокой компетентности – из-за ошибок относительно других. «Рассмотренные вопросы о вождении и рисовании ничего не говорят о точности рейтингов и абсолютных способностях (переоценка или недооценка), только об относительных способностях (смещении в ту или другую сторону). Вне зависимости от направления мы воображаем, что окружающие занимают менее крайнее положение, чем мы сами». Kruger, Justin and David Dunning. “Unskilled and Unaware of It: How Difficulties in Recognizing One’s Own Incompetence Lead to Inflated Self-Assessments,” Journal of Personality and Social Psychology 77 (6), 1999, 1121–1134.

Как только мы разбираем самоуверенность на части и рассматриваем их по отдельности, у нас пропадают основания думать, будто каждый считает себя выше других. Мы вовсе не роботы, не знающие сомнений в себе. Ответы зависят от навыков, о которых нас спрашивают, и от имеющейся у нас информации. [130] Время от времени встречаются респонденты, которые, кажется, застрахованы от близорукости. В одной из моих групп был респондент, который считал себя отличным водителем, но поместил себя в средний квинтиль, не лучше и не хуже среднего, и, считая свои способности к рисованию ниже среднего, еще раз поместил себя в середину, не лучше и не хуже среднего. Этот ответ свидетельствует: он понял, что крайний абсолютный уровень навыка совершенно обычен в относительном смысле. Конечно, в большой выборке мы можем найти людей, высказывающих самые разные мнения, поэтому не должны придавать слишком большое значение одному ответу. Тем не менее способность понимать, что очень высокий или низкий абсолютный рейтинг мало значит для относительного положения, кажется очень проницательным и необычным. Вместо того чтобы обвинять себя в предвзятости, следовало бы сказать, что мы близоруки . Мы хорошо знаем себя и меньше – окружающих, так что делаем разумные выводы из имеющейся информации.

Сваливать в одну кучу три различных вида самоуверенности удобно, но, как нас предупреждал Оруэлл, чревато глупостями. Как пример, давайте рассмотрим колонку Дэвида Брукса в New York Times о здравоохранительном законодательстве. Брукс начинает с утверждения: «Люди – самонадеянные существа». В качестве доказательства он упоминает некоторые исследования, где постоянно повторяется: «94 % профессоров колледжей считают себя преподавателями выше среднего уровня, и 90 % водителей считают, что их профессиональные навыки выше среднего. Исследователи Пол Шумейкер и Дж. Эдвард Руссо устроили опрос руководителей компьютерной промышленности. Позже руководители поняли, что на 5 % вопросов ответили неправильно, но на самом деле ответили неправильно на 80 %». [131] David Brooks, “The Fatal Conceit,”, New York Times , October 27, 2009, A31.

Из этого Брукс сделал вывод, что финансовый кризис 2008 года был результатом самоуверенности. Затем, объявив, что «костер самоуверенности распространился на Вашингтон», он написал: реформа здравоохранения администрации Обамы должна иметь значительные недостатки, потому что она придумана людьми, которые – и тому имеются доказательства – страдают чрезмерной самоуверенностью.

Звучит разумно до тех пор, пока мы не поймем, что самоуверенность – не одно, а три разных качества. Исследования, в которых показано, что преподаватели и водители переоценивают себя, демонстрируют смещение , характерное для относительно простых, а не сложных задач. Что касается руководителей компьютерной промышленности, часто дававших неверные ответы, то это сверхточность . Это примеры разных качеств, так что из них не вытекает, что «люди самоуверенны». И они не оправдывают утверждение, что финансовый кризис 2008 года вызван чрезмерной самоуверенностью, если, конечно (как это часто бывает), мы не собираемся свалить на нее вину за любую неудачу.