Дональд Калшед - Травма и душа. Духовно-психологический подход к человеческому развитию и его прерыванию

Как сообщается, выход души Каролины из состояния «приостановленной оживленности» через ритуал закапывания и выкапывания подсвечников привел к значительному улучшению состояния здоровья девятилетней девочки. В период от 3,5 до 9 лет она жила в состоянии «приостановленной оживленности», страдая от различных психосоматических заболеваний, из-за которых она не могла посещать школу и часто была вынуждена вести изолированный образ жизни, погружаясь в депрессию на довольно продолжительное время. Теперь она смогла вернуть свое утраченное детство, когда-то наполненное весельем и радостью жизни. Впоследствии в ходе анализа Каролина не раз разыгрывала тему «припрятывания» в аналитическом пространстве с последующим припоминанием и «извлечением» оставленных в тайнике «вещей», и это помогло ей, молодой взрослой женщине, вновь обрести живость духа и внутреннюю энергию. Кан отмечает:

С этого момента изменился ее стиль общения на сессиях. Я был удивлен, что могу наблюдать в ней радостную способность вспоминать и с искрящейся живостью рассказывать о переживаниях в разные периоды ее жизни и в ее разных сферах.

Так же как Каролине, пациентке Кана, Юнгу пришлось отставить в сторону тайник «в глубине сердца», когда в свои юношеские годы он поменял место жительства и стал готовиться к профессиональной жизни.

В начале университетской жизни юнговская личность № 1 укреплялась и становилась более активной вовне, а личность № 2 отошла на задний план вместе с воспоминаниями о детской боли. Он больше не жаловался на хронические сомнения в себе и неуверенность. Вполне осознанно Юнг с головой окунулся во внешнюю жизнь – в учебу и социальные отношения.

Он вступил в студенческое братство и прочитал несколько лекций по богословским и психологическим вопросам (Jung, 1983: 33–47), в рамках которых его внутренние интересы (№ 2) смогли занять достойное место в мире его научных исследований (№ 1). Он был популярен, оживлен и весел, людям рядом с ним было хорошо. Он начал медицинскую карьеру. Я говорю «карьеру», потому что в тот момент Юнг еще не знал, что это было «призвание» или «зов» его внутренней жизни. Этот «зов» он услышал, когда готовился к государственному экзамену по медицине. Это событие является важным в его биографии, потому что давно забытая личность № 2 вновь «похлопала его по плечу».

При подготовке Юнг должен был прочитать учебник Крафт-Эббинга по психиатрии. В те дни психиатрия была узкой и непрестижной медицинской специальностью. Главное, чего не хватало Юнгу, был подход, который рассматривал бы человека, включая разнообразие психопатологии, как целое (два мира). Вдруг Юнг наткнулся на фразу Крафт-Эббинга, в которой психоз был назван «болезнью личности». Его сердце забилось быстрее. В тот момент озарения он осознал, что теперь его единственной целью должна быть психиатрия. Здесь он мог изучать как научные (№ 1), так и духовные (№ 2) факты. Два потока его интересов могли бы «слиться воедино и одним потоком мыть свое русло» (Jung, 1983: 109).

Все друзья Юнга подумали, что он сошел с ума, и были в нем очень разочарованы. Его старая рана – ощущение отчужденности и отверженности – напомнила о себе. Но он не изменил своего решения. «Уверенное ощущение себя как „цельной натуры” словно на магической волне перенесло меня через экзамен, который я сдал одним из лучших» (Jung, 1983: 109).

Юнг вернулся к себе и обрел целостность своего прежде разделенного я. Его внутренний и внешний миры теперь снова объединились, являя собой «единство двойственной натуры», и в результате он вновь обрел энтузиазм, желание жить и работать. Нетленный мир духа и преходящий мир материи теперь объединились в один поток, и в его жизни высвободилась необыкновенная энергия. Теперь Юнг погрузился в изучение психиатрии, которое завершил в возрасте 25 лет одним из лучших в своей группе. Он был зачислен в штат врачей и преподавателей кафедры в психиатрической больнице Бургхольцли и начал ассистировать директору больницы, выдающемуся, ученому, доктору медицины Ойгену Блейлеру. Он много читал и вскоре начал собственные научные исследования пациентов. Юнга особенно интересовала их внутренняя жизнь в воображении, однако в своих исследованиях он использовал точный научный метод (ассоциативный словесный эксперимент). В 1903 году он познакомился с Эммой Раушенбах и в том же году женился на ней. В это же время он сам принимает участие в строительстве большого дома на берегу Цюрихского озера, который мог вместить его увеличивающуюся семью. Его научные работы были опубликованы и привлекли внимание венского окружения Фрейда (Bair, 2003: 55ff).

Юнг прочитал фундаментальный труд Фрейда «Толкование сновидений» (1900) и вступил в переписку с его автором. В 1907 году Юнг был приглашен в Вену и, наконец, встретился лично с учителем. Двое мужчин говорили без перерыва в течение 13 часов – с 13 часов дня до 2 часов ночи (Jung, 1963: 149).

Как сообщается, много позже Юнг сказал об этой встрече в интервью Курту Эйслеру: «И вот возник мир… [это было как рождение]. При рождении все уже есть! На самом деле нет никакого времени! Время – ничто! Осознание этого приходит в такие моменты. Они… совершенно вне времени» (цит. по: Bair, 2003: 117).

Однако уже во время этого разговора, на фоне взаимного энтузиазма возникают разногласия, которые в дальнейшем приводят к разрыву, после которого каждый следует по своему особенному пути. Эти расхождения были связаны с приверженностью Юнга «двум мирам» – признанию важности как духовного, так и материального или биологического аспекта. Когда Юнг впервые прочитал «Толкование сновидений» Фрейда, от его внимания не укрылась важность того, что Фрейд называл «механизмами вытеснения», которые он считал ответственными за странные «маскирующие» образы сновидения. Ранее при ответах пациентов на слова-стимулы в ходе ассоциативного словесного эксперимента Юнг уже сталкивался с подобными феноменами: прерываниями, маскировками, задержками реакции в случаях, когда была задета какая-нибудь «психическая травма или конфликт» (Jung, 1963: 147). Таким образом, он обнаружил аналогичный «механизм».

Однако Юнга мучил вопрос: «Какой психический разрыв или конфликт приводит к прерыванию психологического процесса?». Фрейд сводил любое вытесненное содержание к какому-либо запретному сексуальному желанию или импульсу (позже к этому была добавлена агрессия). Опыт Юнга был иным. Он полагал, что многие пациенты защищались, в частности, от болезненных и подавляющих социальных переживаний, от травматических жизненных событий, от боли, связанной с уязвленным чувством собственного достоинства и т. д. Многие его пациенты (как и он сам) из-за таких травм уходили в альтернативный мир, причем далеко не всегда они избегали какого-либо сексуального содержания. Более того, Юнг считал не вполне адекватным рассматривать символическое содержание их альтернативных внутренних миров как замаскированное сексуальное желание. Эти пациенты явно страдали от невроза и мощных защит (были полны «комплексов», по Юнгу), но в то же время их внутренняя жизнь – несомненно, полная душевных страданий, – часто была насыщенной и красивой, поэтической и даже «духовной», не только производной от вытеснения сексуальности.