Джон Лайдон - Rotten. Вход воспрещен. Культовая биография фронтмена Sex Pistols Джонни Лайдона

После событий самого жаркого лета 1977 года Pistols уже дошли до. Я помню, что ни у кого не было денег. Если Pistols в тот момент платили тридцать фунтов в неделю, это уже было очень неплохо. Однако это, конечно, совсем небольшие деньги. Если учесть, что конкретно мы делали в плане дохода, этого было достаточно, чтобы прожить. Кроме того, были и другие проблемы. Но мы справлялись. Мы выживали в буквальном смысле. У Джонни не было денег, у меня тоже. В этом мы с Джоном были похожи: мы оба происходили из ирландских семей, прибывших в Лондон. Джон воспитывался в Финсбери Парке, а я – в трех милях к западу от Лондона. Мое ирландское происхождение не столь ярко выражено, как у него, однако до сих пор мы называем друг друга лондонскими ирландцами, что является эмоциональной составляющей нашего прошлого.

Нравится ему это или нет, но Джон на тот момент был иконой, и с этим человеком легко можно было ассоциировать происходившие тогда события. Я не думаю, что Джон изобрел хаос, происходивший в Pistols. Просто этот хаос произошел сам с собой.

Иногда каким-то вещам нужен лидер, которому можно приписать все происходящее, будь то хаос или что-либо другое, неважно. Именно поэтому, возможно, все и пошло не так. Может быть, Малкольм был зол из-за того, что не он возглавлял это движение. Не стоит сбрасывать эту догадку со счетов. Я не могу придумать никаких других причин, по которым Малкольм решил все оставить и делать собственные записи. Видеть Малкольма жаждущим прославиться, как Джонни, было интересно. Когда Малкольм стал копировать Джонни, это было очень странно.

У меня есть представление о том, почему он это делал. Ему пришлось бороться. Он не мог объективно оценить обстоятельства своего детства с интеллектуальной точки зрения. Ему не хотелось иметь дела с таким большим количеством проблем. И поэтому он был таким, каким был, – просто плыл по течению.

ДЖОН ЛАЙДОН:Пресса сообщала о неприятных событиях в лондонском аэропорту Хитроу. До нашего отлета в Амстердам поступали сообщения о пьяных, заблевавших аэропорт и при этом нагло вопрошавших: «А для чего нужны пепельницы, если не плевать в них?» И действительно: плюнешь в такую пепельницу, какая-нибудь старуха оскорбляется, а вокруг уже сорок два журналиста раздувают из этого новость. Окей, хорошо, ты наблевал в аэропорту, ну и что в этом такого, почему это новость? Я никогда не хотел играть в Голландии. Голландцы были слишком уж заражены вирусом хиппи и слишком пассивны для нас. Вся наша аудитория была куда старше нас, они все выглядели, как банда каких-то мертвецов. Молодым ребятам не позволялось заходить в концертный зал, потому что концерт начинался слишком поздно. А эти вонючие ароматические палочки? Эти горящие свечи выводили меня из себя! Вообще вся их культура меня сильно поражала и даже пугала. Каждый раз, когда я туда возвращаюсь, я чувствую все то же самое.

Я предпочитал Скандинавию, потому что местные жители были жесткими и брутальными. Играть там было все равно, что отправляться с викингами за пивом. Туры в Скандинавии всегда были дикими и безумными. Толпа была молода, агрессивна и куда более весела, чем британская аудитория. Скандинавы, по крайней мере, не стояли с такими лицами, словно пришли убить нас. Именно они первыми поняли, что такое Sex Pistols. Абсолютно у всех нас до сих пор есть проблема в Лондоне с местной аудиторией. Все они одевались слишком уж модно. Ближе к северу Лондона английские дети до сих пор носили прически, напоминавшие миску для пудинга, но в Норвегии, Швеции, Финляндии и Дании у людей было много денег и правильное отношение к нам. В какой-то момент их задолбали длинные волосы, и они начали приходить на концерты и спрашивать друг друга: «Смотри, круто я обкорнался?»

Лондонцы называли такие стрижки катастрофой и говорили:

«А почему вы просто слегка не подровняете вот здесь или здесь или не начнете укладывать челку на другую сторону?» Скандинавы жили без каких-либо клише и попыток следовать определенным стереотипам. Они были сами по себе, и мне до сих пор нравится туда возвращаться. Мнение музыкальных изданий о них меня мало интересовало. Девушки были феноменальны – тебя могли тут же пригласить в баню.

Они были красивые, при этом они рушили стереотипы о том, что девушка должна выглядеть как модель.

Малкольм выехал с нами туда только один раз. Ему здесь не нравилось, потому что все это было очень далеко от фешенебельного мира Лондона. Он не мог найти здесь ничего прикольного для себя. Люди с Севера больше интересуется музыкой, в то время как он был полностью поглощен причиндалами, связанными с ней.

Начальник военной полиции в Шотландии выступил против Sex Pistols. В одной из своих речей он заявил, что в Шотландии достаточно хулиганов и не нужно импортировать их из других стран. Я всегда замечал, что те, кто обладает властью, никогда не имели прямого контакта с людьми. Поначалу все шло нормально, но как только они начинали кричать о Sex Pistols, возмущения и недовольства возрастали. После релиза God Save the Queen нас побили на улице. Это еще одна причина, по которой я стал зависать с большим количеством друзей, особенно с хулиганами. Они могли остановить это. Я физически не мог передвигаться по улице в одиночку, меня бы атаковали. Виной тому – повышенное внимание к моей персоне и весь этот ежедневный бред и тупость в газетах. Если бы я даже пустил газы, нужно было непременно показать всему миру, как именно я это делаю, находясь в Англии.

Всегда можно напороться на подобных персонажей. Толпы пьяных людей, блуждающих по улицам, которые думают, что они здесь, чтобы защищать общество. Ну вот, это и произошло. Некоторые из нападений были крайне жестокими. Меня ранили ножом прямо возле студии звукозаписи, когда я записывал альбом Bollocks, это произошло еще до того, как чертова пластинка была выпущена. Сингл был, но альбома не было. Мы пошли в паб недалеко от той самой известной площадки «Арсенала» в Хайбери, где я вырос. Кучка ублюдков просто порезала нас ножами, лезвиями, бритвами и прочим. Я был тогда с продюсером Крисом Томасом и звукоинженером. Мы успели убежать на парковку и запереться в машине. Банда разбила ветровое стекло автомобиля вдребезги. Пока мы были внутри, они били стекла. Мне приставили лезвие к ногам. На мне были брюки из толстой кожи. Я часто в них ходил. Будь моя одежда тоньше, они могли бы запросто отрезать мне ногу. Лезвие вонзилось мне в колено. Также бритва полоснула мне зону рядом с мизинцем, повредила связки на левой руке. Из-за это я больше не могу играть на гитаре. Так-то. Я не могу даже как следует сжать левый кулак. А ведь я левша. И да, полиции до этого дела не было, хотя я тогда чуть не погиб.