Линн Мартин - Везде как дома. Как мы продали жилье, изменили свою жизнь и увидели мир

– Но вообще-то нам просто повезло, что мы так хорошо ладим друг с другом, и я уверен, что без этого многим парам пришлось бы непросто в таком долгом путешествии.

– Вы отлично рассказываете, но я все-таки не представляю, как вам все это удается, – ответил Том, пожимая плечами. – Вас что, совсем не волнует, что будет дальше? Вам не страшно? Скажем, новая квартира будет ужасной, или не окажется заказанной вами машины, или кто-то из вас заболеет? Со мной вот случалась много всего: и массовые беспорядки, и эта история с исландским вулканом пару лет назад, и цунами, и птичий грипп… Вас это все не беспокоит?

Тим понимающе улыбнулся и взглянул на меня. Помолчал, подбирая слова, и по его глазам было видно, что он формулирует ответ.

– Знаете, мы только вчера вечером именно об этом говорили: что мы теперь меньше волнуемся и чувствуем себя более расслабленными, чем когда мы только начали все это. Возможно, благодаря нашему опыту. Случалось всякое, и мы пока со всем справлялись. Конечно, иногда и нам бывает страшно. Но ведь неприятности случаются где угодно. Мы вот провели несколько недель в стране, где часто бывают землетрясения. Жизнь вообще полна риска – неважно, дома вы или в пути.

Он замолчал, и я воспользовалась этим:

– Нередко в сложных ситуациях нас выручает смех. А когда все шло совсем плохо, мы либо справлялись с этим, либо так или иначе двигались дальше. Конечно, нам несказанно повезло, что мы оба здоровы и что в пути ничего страшного не случилось. В природные катастрофы мы пока не попадали, если не считать жуткой жары и холода. Правда, наша нынешняя жизнь не опаснее обычной жизни дома.

– Наверное, вы правы, – ответил Том. – Водить машину в Корнуолле наверняка не хуже и не страшнее, чем сидеть за рулем в Атланте, но тут вы хотя бы на правильной стороне дороги.

Я рассмеялась, вспомнив наш первый день в Англии, когда мы остановились перед какой-то грязной размокшей дорогой в никуда.

На корабле мы еще несколько раз встречались с Джинджер и Томом, но в целом у нас оставалось все меньше времени на общение, так как мне приходилось много работать. Дана, мой агент, требовала, чтобы я немедленно приступала к работе над книгой. Она уже начала переговоры с несколькими издательствами, и одно предложило сотрудничать при условии, что к марту рукопись будет готова. Еще я начала писать эссе для Марка Чимски и его книги. Кроме того, журнал International Living заказал мне статью. А еще до нас наконец дошло, что, в отличие от других пассажиров, для которых этот лайнер был частью их отпуска, мы-то воспринимали лайнер как плавучий дом, который к тому же везет нас в нужное нам место.

Однажды днем я писала что-то на компьютере, Тим вернулся в каюту после прогулки по палубе. Я сказала:

– Начинаю понимать, что такое смертная скука! Мне нужно выйти из этой каюты, но мне негде больше работать, тут даже библиотеки нет!

– Я к вашим услугам, мадам, – ответил Тим с ухмылкой. – Пойдемте, и возьмите с собой свой агрегат.

Тим мастерски умеет находить на лайнерах рестораны и бары. И здесь он нашел такое местечко, где днем было совершенно пусто. Я каждый день располагалась там со своей работой, посматривала иногда на океан и на след от корабля, исчезающий за горизонтом. Вообще, это был совсем неплохой кабинет, и даже с хорошим видом. Во время шторма я видела белые шапки волн и фантастическую игру туч. Я работала, пока не наступало время коктейлей, и тогда Тим приглашал меня немного проветриться. Сфокусироваться на работе было непросто. Я только теперь, начав всерьез заниматься книгой, поняла, на какую заботу и поддержку способен Тим. Он взял на себя роль моей музы, и я могла бо́льшую часть времени заниматься этой книгой, и все это только усилило мою любовь и уважение к этому прекрасному человеку.

Наконец лайнер пришвартовался в Майами. Представьте, как счастливы мы были увидеть встречавших нас дочь Тима Аманду и нашего дорогого внука Шона! Мне казалось, я вышла из поезда, а не проплыла тысячи километров на корабле. Разве не странно, как быстро человек привыкает к лицам и местам?

Аманда и ее муж Джейсон помогли нам быстро включиться в американскую жизнь. Для начала мы отпраздновали встречу в их заново отделанном доме. Они живут такой жизнью, какая возможна только во Флориде: широкая веранда под тентом, бассейн и озеро в конце сада (аллигаторов не видела, но вообще в таких озерах они водятся), прохладные полы выложены белой плиткой, высокие потолки, отлично подходящие для здешней влажной погоды. Вскоре мы отпраздновали и День благодарения, как и положено, всей семьей: футбольный матч по телевизору, отличная еда, игры и возня с Шоном, младшеньким в нашей семье.

Проведя несколько дней с Амандой, Джейсоном и Шоном, мы полетели к техасской части нашей семьи: к дочери Тима Алвин, ее мужу и их двум замечательным детям. Джексон уже довольно взрослый молодой человек, его младшая сестра Фейт, как и всегда, была веселой, жизнерадостной и поражала разнообразными талантами.

Нам странно было видеть вещи такого размера: огромные автомобили и дома и много пространства между ними. Не было никаких скутеров, а вот к уровню шума пришлось привыкать: все-таки мы провели много времени в странах, где на улицах было заметно тише. Нас стала раздражать громкая музыка во всех общественных местах, но мы были счастливы слышать повсюду понятную речь. Теперь можно было без проблем подслушивать чужие разговоры!

У Аманды и Джейсона был вполне техасского размера дом, и нам отвели несколько комнат с видом на холмы. Они повели нас поесть ребрышек и сосисок, стейк или курицу в огромном ресторане, где играла музыка кантри и гостям подавали целые котелки с едой. Этот вечер вместе с нашими дорогими родными стал отличной прелюдией к переезду в Центральную Калифорнию, где правят ковбои и хорошее вино.

Через несколько дней мы прибыли в арендованную квартиру в Пасо-Роблес, недалеко от обеих семей наших родных, и быстро включились в здешнюю жизнь. Мы любим путешествовать и привыкли уже жить у чужих людей, пользоваться их вещами и обходиться малым. Но как же было прекрасно достать со склада свои собственные кастрюли и сковородки, наш любимый кофейник, знакомые скатерти и подушки! Мы вытащили нашу «новую» одежду, украшения, обувь, пальто. Мой большой мягкий банный халат показался мне почти норковой шубой – до того он был родным! Но возить его с собой было бы слишком сложно.

Внезапно все эти американские вещи начали приводить нас в восторг, как и всякая ерунда вроде возможности сесть в машину и поехать, не думая о том, по какой стороне улицы нужно двигаться или как проехать через круговое движение. Как приятно понимать все, что написано на этикетках в супермаркете, и просто складывать продукты в тележку, а оттуда – в машину, и не тащить их в сумке на колесах через несколько кварталов. Что же касается американского телевидения, то восприятие его оказалось не таким однозначным: истории и сюжеты нередко были настолько пустыми, что мы переключали на BBC. Но главное – мы вернулись домой и так счастливы были провести праздники и два следующих месяца с друзьями и родными! Из нашего окна было видно, как улица тянется через город и дальше – на холмы, покрытые виноградниками. Люди думают, что долина Напа в Северной Калифорнии – это центр виноделия штата, но и хозяйства на побережье не отстают. Здесь существует уже более 140 винодельческих хозяйств, и почти каждый день открываются новые дегустационные залы. Рестораны и бары здесь становятся интереснее, и появляется все больше новых и довольно безвкусных особняков. Коровам и виноградникам скоро не будет хватать места.