Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

В понедельник предположительно отмечали его день рождения. (На самом деле никто не знает, когда он родился в убогой деревне Ауджа около Тикрита. Саддам присвоил себе чужой день рождения, как и все остальное в своей жизни.) Всех охватила легкая паранойя, что он неожиданно появится, словно ужасная колдунья Саддамограма с особым поздравлением в день рождения. Почти все его изображения расстреляны или обезображены. Мохаммед, мой водитель, с радостью присоединился к процессу и попрыгал на сваленной статуе. Но изображения Саддама по-прежнему видны на каждом углу. Он улыбается сквозь дыры от базуки.

Понятно, почему имя Саддама все еще имеет власть над людьми, и невероятно, но иногда упоминается со сдержанным уважением. И все потому, что еще никто не взял власть в свои руки. Во всяком случае таким способом, который одобряют иракцы. В понедельник вечером обаятельный работник МИДа устроил брифинг для международной прессы, прибыв со спонтанным визитом, одна нога здесь, другая там, вместе со своим министром Майком О’Брайаном. Он сидел за столом – галстук цвета лососины, голубая рубашка, слаксы – и крутил носками коричневых башмаков. На вопрос о законности и правопорядке и создании нового правительства он ответил, что мы находимся в «процессе» или на «пути» к тому, что иракская полиция вскоре начнет наводить порядок своими силами.

Пока иракская полиция считает, что она не готова к работе, так как, несомненно, у нее есть обязательства, связанные с мародерством. Американцы разъезжают на «хамви» или сидят в своих укрытиях за колючей проволокой. У них не хватает личного состава для пешего патрулирования. Они оставили все попытки конфискации оружия у населения, так как это все равно что конфисковать всю марихуану в Брикстоне. Результат – они не контролируют улицы. И никто не контролирует. Ирак 2003 года будут изучать в течение поколений все, кто интересуется вопросами власти и возникновением государственного управления в человеческом обществе. В образовавшийся вакуум хлынули конкурирующие иерархии – религиозные, военные, светские – и уморительное количество политических партий, демонстрирующих друг к другу взаимное отвращение в стиле Монти Пайтон [229].

Дворцы Саддама сейчас контролируют американцы. И мне никак не удавалось попасть в них. Но тут полно и других разграбленных палаццо, которые когда-то принадлежали важным лицам партии Баас и другим важным чиновникам. Табличка возле дома сводного брата Саддама Ватбана аль-Тикрити гласит, что теперь здесь штаб-квартира демократическо-либеральной партии. Каковы их политические цели, спросил я у людей, которые пустили меня внутрь. Они ухмыльнулись. В главном пункте устава демократическо-либеральной партии прописано снятие ограничений наиболее демократичным способом с владений Ватбана аль-Тикрити.

Затем я отправился на виллу Тарика Азиза в тщетной попытке превзойти Дэвида Блэра и найти документы, уличающие западных политиков. Мои пальцы жадно схватили выброшенные наружу смятые бумаги. О, да! Между Ираком и иностранной державой действительно было общение. Были письма от посла Швеции, датированные 1982 годом, с жалобой об избиении его помощницы по хозяйству, а также документы, свидетельствующие о ввозе в Багдад автомобиля «форд капри». Я решил не беспокоить машинисток The Telegraph . За мной апатично наблюдала группа под названием «Освободительная армия офицеров». Их цель, по их словам, – очистить армию от коррупции.

С таким же успехом они могли сделать на своих лбах татуировку «мародер». Я отправился к следующему разграбленному дворцу. Раньше им владел вице-президент – баасист. Но за ним присматривала уже другая группа. «Мы – партия, но свое название мы вам не скажем», – заявил мне эпатажно-внушительного вида парень. «Хорошо, – ответил я, – а как зовут вашего лидера? «Он – религиозный человек. Я не скажу вам его имени». – «Понятно. И чего он хочет?» – «Он хочет патриотичное правительство. Он хочет свободы». Это представители шиитов, которые составляют 60 % населения. При Саддаме их усмиряли, и именно этих людей Томас, христианский баасист, боится больше всего.

Все видели фотографии свихнувшихся головорезов из Карбалы. Но опасными шиитских клерикалов делает не это, а их стремление к власти и то, что они прекрасно знают, как этого достигнуть. Имя ведущего муллы Багдада, Мохаммеда аль-Фартузи, наводит на размышления. Американцы его уже один раз арестовывали. В понедельник вечером коалиция собрала на внеочередную встречу всех, кто мог играть какую-либо политическую роль в возрождающемся Ираке. Собралось человек 250, в том числе 50 шейхов, главы племен в национальных головных уборах; пришли и иракские интеллектуалы, которые страдали при Саддаме, а также эмигранты, вернувшиеся для оказания помощи.

Но Фартузи не было. И дело не в том, что его не пригласили; он так или иначе бойкотировал бы мероприятие. Не вышел он и на интервью, когда я появился у его мечети. Но если внимательно посмотреть на толпу у его ворот, которая просила у праведника разрешить вопросы ростовщичества, воровства или расторжения брака, то становилось понятно, почему христианин Томас ощущал такую угрозу. «Они хотят закрыть все винные магазины, – сказал он и добавил: – Они – люди средневековья». И Томас абсолютно прав. Закон шариата означает, что церковь и государство составляют одно целое. Духовные лица выполняют работу гражданских судов, и в отсутствие другой власти их влияние однозначно растет. И кто будет им противостоять?

Доктор Ахмад Чалаби не особо в чести. Его «Борцы за свободный Ирак» находятся на полном содержании американцев. Пару дней мэром Багдада пробыл некто Зубейди, которого поддерживает Чалаби. К сожалению, первое, что умудрился сделать мэр, это стырить телевизионное оборудование на $3 млн, и разъяренные американцы посадили его под арест по обвинению в «превышении полномочий». Тогда кто обладает полномочиями? Не Джей Гарнер [230]. «А кто такой Джей Гарнер?» – спросил меня один морской пехотинец, охранявший здание, в котором, как мне сказали, находится проконсул.

На каждом углу идет борьба за власть между шиитами умеренного толка и шиитами-экстремистами. За власть борются многочисленные курдские, ассирийские и светские партии. Конечно, есть какой-то абсурд во всех этих конференциях, организуемых американцами, в бесконечной болтовне мелких партийных группировок под настенными портретами полуобнаженного Саддама, противостоящего американским бомбардировщикам. Был потрясающий момент, когда Фейзал Иштараби не мог вспомнить, как называется его партия: Иракская независимая демократическая партия или Иракская демократическая независимая партия. А какая разница?