Борис Джонсон - Мне есть что вам сказать

Еврейская религиозная организация Zaka обыскивает это место уже много часов. Согласно правилам все части тела должны быть преданы земле. Но вид пятен наводил на размышления. Омар аль-Фар был совсем дитя, самый молодой из всех террористов-смертников. Что заставило его покинуть лагерь беженцев недалеко от Наблуса, пройти через КПП Хавары и убить себя и трех невинных израильтян, в том числе и 67-летнего Лейха Левина, который пережил холокост? Как можно вообще убедить ребенка совершить нечто подобное?

«Он надеялся на встречу с 72 девственницами, – сказал Рэн, – как вы написали в своем романе». Каким бы льстивым ни был ответ, на меня он не произвел впечатления. Может, и правда, Омар аль-Фар втайне надеялся, что в раю его будут ласкать 72 черноглазые красавицы из Священного Писания, которых, как говорят некоторые авторитетные специалисты, следует идентифицировать с изюминками, а не с девственницами. Но была ли эта надежда достаточной, чтобы побудить разумного молодого парня прийти в магазин и взорвать себя так, чтобы превратиться в компот из сыра, хурмы и человеческих останков? Похоже, ни у кого не было ответов на рынке «Кармель» и менее всего у старика, который, как написали в утреннем выпуске The Jerusalem Post , пристально посмотрел на искалеченные тела и объявил: «Это все свинина. Это свинина навлекла на нас это несчастье». Он имел в виду, что рынок наказан за то, что разрешил открыть торговую точку по продаже явно некошерной мясной продукции Baboy, две палатки с вывеской, на которой изображен круглый, розовый, сияющий, с загнутым хвостиком поросенок и рекламный слоган: «Всегда в продаже свежая свинина». За последние годы приехал миллион русских евреев, и их любовь к «белому стейку» наносит большое оскорбление.

Так что я ушел с рынка «Кармель» с двумя мнениями, представляющими две противоборствующие теологии: убийство было инспирировано либо божественным обещанием устроить встречу на небесах с 72 девчонками с персиковыми попками, либо божественным гневом по поводу употребления свинины. А так как ни то ни другое не казалось адекватным, я решил поехать в Наблус, где родители парнишки рассказывали самые удивительные вещи.

«Конечно, жаль, – сказала мать, – что он погиб, но больше всего жаль, что он умер таким молодым. Им надо было подождать, когда он повзрослеет, – сказала она, – а потом превращать его в живую бомбу». И это говорила мать! Что же за больное общество сформировалось в этих лагерях беженцев, если мать может мириться с самоубийством (в любом возрасте) своего сына?

Проблема моей поездки в Наблус состояла в том, что мне надо было улизнуть от моих чудесных израильских кураторов, но когда я подъехал к КПП, то обнаружил, что не могу въехать. «Нельзя», – сказал израильский солдат, оставив без внимания все мои разрешительные документы, какие я только смог предъявить, включая новый израильский пропуск для прессы. Город закрыли для «операции», под этим, как оказалось, имелись в виду поиски соучастников террориста-смертника и привычное разрушение дома его семьи – сдерживающая мера для других семей. Но когда я смотрел на палестинцев, стоящих в очереди, чтобы попасть в свой родной город через пропахший мочой турникет мимо израильских солдат, во мне зародилось чувство безысходности, способное перерасти в культ мании самоубийства. Не перспектива встречи с 72 девственницами подтолкнула молодую талантливую женщину-юриста бежать с оккупированных территорий в Хайфу, смешанный арабо-израильский город. Не верю я и в идею плотского блаженства, которая заставила ее заказать ленч в переполненном ресторане, заплатить за еду, затем встать возле детской коляски (в инструкциях террористов-смертников всегда рекомендуется стоять – в автобусах или ресторанах – для пущего обезглавливающего эффекта) и взорвать себя. Это все от бессилия, ярости, ненависти и чувства несправедливости.

И если вы хотите увидеть физическое воплощение такой несправедливости, придите к стене [245]или к забору, как израильтяне предпочитают называть ее. Из 700 запланированных километров пока возведено только 200 км этой стены/забора, и как мера безопасности она должна иметь победоносный успех. По замыслу это огромное, гораздо выше Берлинской стены, серое, угрожающего вида сооружение, все покрытое проволокой и оборудованное сторожевыми башнями. Но так она выглядит лишь на очень коротких отрезках и действует по принципу электронной ограды без каких-либо противопехотных приборов.

Нас повели внутрь станции мониторинга, где сидели молодые израильские женщины-солдаты и следили за мониторами и другими сверхсложными передающими камерами (предоставленными, как ни странно, французской компанией Alcatel). Стоит прикоснуться к забору, и станция оглашается звуками популярной песни группы Queen. «Dum dum dum dum / another one bites the dust!» На экране мгновенно появляется изображение любого участка стены на протяжении 55 км, и в течение пяти-шести минут на место происшествия приезжает израильский армейский джип. Благодаря стене, как говорят израильтяне, число атак террористов-смертников сократилось на 75–90 %. Даже угонов машин стало значительно меньше. Начальник станции описал, как один потенциальный террорист-смертник попытался обойти стену и заплутал. «Мы слышали, как он спрашивает дорогу», – сказал израильский солдат. Верно: они перехватили его разговор по мобильному телефону и сразу же задержали. И кто может отрицать, что израильское правительство имеет полное право, обязанность прибегать к таким мерам для защиты своих граждан от безумных террористов-смертников? Цифры говорят сами за себя: в марте 2002 года от террористов-смертников погибли 126 человек. Были периоды, когда люди гибли каждую неделю. Вчерашний случай был вторым в этом календарном году. И в то же время сама стена, конечно, разжигает безумства, которым она призвана помешать.

Яков, наш вооруженный гид из сил обороны Израиля, не устает объяснять, насколько все просто для арабского фермера, который выращивает маслины, если нужно собрать урожай с олив, половина из которых находится по одну сторону стены, а половина – по другую. Достаточно дойти к ближайшим сельскохозяйственным воротам, нажать на кнопку звонка, и, hey presto, появляется отряд дружественных израильских солдат и тебя пропускают в ворота. Яков заговорщицки понизил голос и поведал нам, что одна арабская семья настолько внушила доверие, что армия обороны Израиля выдала отцу семейства ключ! Он может назвать нам эту семью? Увы, нет: по причинам безопасности.

Такой радужный взгляд не разделяли палестинцы, с которыми я позже разговаривал в деревне Турмус-Айя. По их версии все выглядело иначе: стрельба израильтян, украденные маслины и отобранная земля. Любой чистосердечный израильский политик скажет вам, что нет даже малейших намерений, перепроектировать стену/забор и устранить все ее ответвления на Западном берегу. Эти выступающие участки заселены израильтянами, и на любой мирной карте особняки с красными крышами, расположенные рядом с Зеленой линией 1967 года, останутся израильскими. «Истина в том, что ты не строишь забор внутри собственной страны; ты строишь забор между двумя своими странами», – сказал член парламента Израиля, а он относился к умеренным политикам. Последующие правительства в Израиле – даже правительство Барака – потворствовали или поощряли заселение территорий, которые мировое сообщество считает палестинскими.