Колдер Уолтон - Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6

Как это было с Нкрумой, интенсивная слежка МИ-5 за Компартией Великобритании дала ей уникальную возможность высказать свое мнение о связях Кеньятты с коммунистами и о том, что лидеры Компартии Великобритании думают о мау-мау. 22 ноября МИ-5 отправила в министерство по делам колоний следующее письмо: «…Мы не увидели ничего, что навело бы на мысль о вторжении коммунистов в деятельность мау-мау. Руководствуясь своими собственными теориями, международное коммунистическое движение должно поддерживать любую колониальную группу, которую можно подогнать под категорию «национально-освободительное движение», но во время нынешнего чрезвычайного положения в Кении признаки вмешательства или поддержки со стороны коммунистов можно найти лишь в их пропаганде, и даже она кажется не очень хорошо информированной. Почти нет сомнений в том, что этот Кеньятта сам озабочен исключительно продвижением дела племени кикую, а интересовался он делами Советского Союза и международными коммунистическими организациями за рубежом лишь до тех пор, пока коммунисты готовы оказывать ему помощь» 89.

Успокаивающая оценка МИ-5 в отношении Кеньятты, как и оценка Нкрумы, была совершенно правильной. Документы из бывших советских архивов, ставшие доступными лишь недавно, показывают, что во время его пребывания в Москве в январе 1932 г. КГБ действительно пытался завербовать Кеньятту, но подобно многим другим лидерам антиколониальных движений, которые посещали Москву в 1930-х гг., его больше ужасало, нежели вдохновляло пребывание там. В 1951 г. отчет офицера связи МИ-5 по вопросам безопасности в Южной Родезии Боба де Кехена показал, что Кеньятта испытал разочарование от пребывания в Москве почти двадцатью годами раньше. Одному источнику в полиции Южной Африки Кеньятта рассказывал о случаях расизма, свидетелями которых он стал, находясь в Советском Союзе: он был свидетелем, как Альберта Нзулу – первого генерального секретаря Компартии Южной Африки выводили с митинга в Москве двое офицеров ОГПУ, и, очевидно, больше никто не видел его живым. Когда Кеньятта был в Москве, один из членов политбюро обвинил его в том, что он представитель «мелкой буржуазии», на что Кеньятта якобы ответил: «Мне не нравится слово «мелкий». Почему вы не скажете, что я крупный буржуй?» Он покинул Советский Союз не переубежденным, не изменившим своим взглядам и уж точно не коммунистом. Напротив, Кеньятте нравилась его жизнь в Англии, и к тому времени, когда он покинул ее в 1946 г., он стал чем-то вроде англофила. В Лондоне он вел богемный образ жизни, пил буквально горючий нубийский джин, был статистом в фильме Александра Корды 1935 г. «Сэндерс с реки». Великобритания была тем местом, где изменилась жизнь Кеньятты; она дала ему первоклассное образование и любовь жены-англичанки. Он не мог этого забыть 90.

МИ-5 использовала информацию, полученную о Кеньятте, чтобы сформировать реакцию Великобритании на восстание мау-мау. Некоторые колониальные чиновники, особенно Джаксон Бартон, использовали эту информацию, чтобы помешать попыткам своих воинствующих коллег в Министерстве по делам колоний представить Кеньятту коммунистом, а само восстание – коммунистическим заговором. Споры между Ингрэмсом, который продолжал утверждать, что Кеньятта – коммунист, и Бартоном, который опирался на информацию МИ-5, были накаленными и до сих пор представляют собой потрясающе интересное чтение. В конечном счете МИ-5 и Бартон сумели успокоить страхи в Лондоне о коммунистических взглядах Кеньятты. Им удалось, например, заблокировать попытку пропагандистов из IRD утверждать, что восстание мау-мау – это часть международного заговора, организованного Москвой, и что Кеньятта – агент Москвы. Сэр Джон Шоу, руководивший отделом OS, написал 23 декабря 1953 г. в министерство иностранных дел в недвусмысленных выражениях: «Я не видел ничего, что дало бы мне повод предположить, что восстание мау-мау каким-то образом связано с коммунистами или его следует рассматривать как кампанию коммунистов по «колониальному освобождению»… Тем африканским политикам, которые борются за национальную независимость, получив ранее некоторое представление о коммунизме, характерно то, что, когда они возвращаются на свою родину, они адаптируют то, чему они научились, к потребностям местной ситуации; сохраняя, возможно, какие-то марксистские взгляды, они ни в каком смысле не могут считаться коммунистами, так как они не придерживаются политики Партии. Они озабочены своими собственными «национально-освободительными» амбициями и не являются проводниками стратегии международного коммунизма. Следовательно, их деятельность следует рассматривать на фоне местной политической ситуации. Нет никаких указаний на то, что Джомо Кеньятта или другие вожди мау-мау являются исключениями из этого правила» 91.

Чтобы собрать как можно больше информации о политических взглядах Кеньятты, МИ-5 изучила его близкое окружение в Англии. В некоторых случаях это привело ее к совершению действий, которые с точки зрения гражданских свобод были по меньшей мере сомнительными. Одним из ближайших друзей Кеньятты в Лондоне был Питер Коинандж – сын вождя кикую, связанного с мау-мау. Как только в Кении было объявлено чрезвычайное положение, МИ-5 согласилась на просьбу колониальной администрации поместить Коинанджа под наблюдение, получив ордер министерства внутренних дел на его домашний адрес. Из перехваченной корреспонденции стало известно, что Коинандж был пылким сторонником Конгресса народов против империализма (COPAI) – объединения левого толка, целью которого была борьба за колониальное освобождение. МИ-5 была не склонна начинать расследование деятельности самого Конгресса, не в последнюю очередь потому, что среди его сторонников были несколько членов парламента от Лейбористской партии, в том числе Барбара Касл и Феннер Брокуэй.

Однако в конце октября 1952 г. под сильным давлением со стороны Министерства по делам колоний МИ-5 неохотно согласилась взять под наблюдение штаб-квартиру COPAI, хотя ясно дала понять, что, если это когда-нибудь раскроется, министерство по делам колоний будет нести за это ответственность наравне с МИ-5. Как в МИ-5 написали в министерство по делам колоний: «Это является не только защитой наших источников, о которых мы беспокоимся. Мы разделяем с вами ответственность за изучение деятельности организации, методы работы которой открыты и законны и среди приверженцев которой много членов парламента, из-за влияния, которое оказывает ее деятельность на состояние дел, представляющих интерес с точки зрения безопасности». Через несколько недель действия ордера Министерства внутренних дел МИ-5 доложила в министерство по делам колоний, что он не дал ничего, что представляло бы интерес с точки зрения безопасности, и поэтому его действие будет прекращено. Однако ясно, что в своем расследовании в отношении COPAI МИ-5 действовала на грани нарушения закона с точки зрения того, что позволительно разведывательной службе в свободной демократической стране. На самом деле, судя по некоторым примечаниям в досье Коинанджа, находившемся в МИ-5, у нее были досье даже на Касл и Брокуэя – тревожный факт с точки зрения конституционности, учитывая неприкосновенность, которой обладали члены палаты общин по британской конституции 92.