Карен Армстронг - Битва за Бога: История фундаментализма

Одним из главных идеологов еврейского подполья выступал Иешуа Бен-Шошан, спокойный, тихоголосый каббалист, считавший Купол Скалы средоточием злых сил «противной стороны», препятствующих Искуплению. Именно он подал Ливни и Этциону идею расправиться со «скверной» во время Кэмп-Дэвидских переговоров, за которыми, по его мнению, стояли демонические силы. Разрушение Купола должно было нейтрализовать их и прервать ненавистный процесс мирного урегулирования. А если нет, то хотя бы встряхнуть евреев всего мира, напомнив им о религиозном долге, чтобы они и думать забыли о примирении с врагом.

Опасность была велика. Помимо прекращения мирных переговоров, взрыв Купола Скалы почти наверняка привел бы к войне, в которой (впервые за все время) весь мусульманский мир выступил бы заодно, поднявшись против Израиля. Стратеги в Вашингтоне сходились во мнении, что в обстановке холодной войны, когда Советы поддерживали арабов, а Соединенные Штаты – Израиль, разрушение Купола Скалы могло вызвать третью мировую [901]. Однако призрак ядерной катастрофы не пугал экстремистски настроенных кукистов. Они были убеждены в том, что устроенный на Земле апокалипсис расшевелит высшие силы, «заставит» Бога вступиться за зачинщиков и послать Мессию спасти Израиль [902].

Они являли собой пример каббалистического мышления, доведенного до безумия, а также фундаменталистской склонности превращать мифологию в программу действий. С практической точки зрения ничего иррационального в плане заговорщиков не было. Ливни выучился в армии на подрывника, два года посвятил тщательному изучению Харам аль-Шарифа и позаимствовал большое количество взрывчатки из военных лагерей на Голанских высотах. Он изготовил 28 точечных взрывных устройств, которые разрушили бы только Купол, но не окрестности [903]. Все было готово для теракта. Остановило экстремистов лишь отсутствие раввина, который благословил бы их дело.

Заговор по уничтожению Купола Скалы являл собой отречение от разума, расчет на чудо, а также нигилизм, который мог полностью уничтожить еврейское государство. В этом катастрофическом мессианизме воплотилось стремление к смерти, которое давно уже стало частью сознания эпохи модерна. Самоубийственная тенденция обернулась также серьезным подрывом доверия к «Гуш Эмуним» – движение навсегда утратило авторитет, завоеванный в определенных кругах израильского народа в годы его расцвета.

Моральным нигилизмом отличалось и движение, основанное рабби Меиром Кахане, которому, к огорчению большинства израильтян, 1,2 % голосов обеспечили место в кнессете в 1984 г. [904]. Он начал свою деятельность в Нью-Йорке, организовав «Лигу защиты евреев», чтобы не оставлять безнаказанными нападения чернокожей молодежи на представителей еврейского народа. В 1974-м он перебрался в Израиль и поселился в Кирьят-Арба, где переименовал свою организацию в «Ках!» («Так!»). Теперь его целью было донимать арабов, вынуждая их покинуть Эрец-Исраэль. Фундаменталистские взгляды Кахане были почти архетипичными – его вера в своей крайней упрощенности и безжалостной избирательности превращалась в отвратительную карикатуру на саму себя. «В иудаизме всего одна идея, – объяснял он в интервью. – И идея эта в том, чтобы исполнять волю Бога». Месседж Господа в такой версии иудаизма был прост: «Бог хотел, чтобы мы пришли на эту землю и создали здесь еврейское государство» [905]. Иудейская доктрина святости («кодеш» – «отделение, обособление»), посредством обрядов подчеркивавшая различия среди объектов бытия, приобретала в интерпретации Кахане строго политическое значение: «Бог велит нам жить в собственной стране, обособленно, как можно меньше соприкасаясь со всем чужеземным» [906]. Это означало, что арабы должны уйти. Обещание, данное Аврааму, не утратило своего значения со времен патриархов, а значит, арабы выступают узурпаторами [907]. Миф Книги Бытия клался в основу политической программы этнических чисток, и из этого извращенного видения логически вытекала мессианская катастрофа гигантских масштабов. После победы в Шестидневной войне евреи стояли «на пороге Искупления», и цель их в свете такого представления об иудаизме была ясна: они должны оккупировать земли, выселить арабов и «очистить Храмовую гору от гойской скверны». Если бы все это осуществилось, Искупление не заставило бы себя ждать. Но поскольку Израиль не сумел этого сделать, явление Мессии будет сопровождаться огромной антисемитской катастрофой, гораздо страшнее холокоста, которая в результате все же вынудит евреев мира повиноваться завету Бога и заселить Израиль [908].

Эта мрачная картина разрушений и гибели проникнута нигилизмом. А еще ненавистью и жаждой мести. Искаженная донельзя вера Кахане демонстрирует последствия долгих гонений и гнета, которые, если им не помешать, глубоко проникают в душу и уродуют ее. Теология Кахане находит врагов повсюду, сводя их всех – христиан, нацистов, чернокожих, русских, арабов – к одному общему врагу. Все рассматривается с точки зрения страданий евреев и мщения за эти страдания. Государство Израиль – это не благословение Господне иудеям, а месть Его гоям: «Бог создал это государство не для евреев и не в качестве награды за справедливость и добрые дела. Святой, благословен Он решил, что не может больше терпеть осквернения имени Своего, а также глумления, позора и гонений народа, названного Его именем, поэтому повелел Он государству израильскому быть, вопреки диаспоре» [909]. Имя Господа осквернялось при каждом надругательстве над евреем, совершенном гоем: «Унижение еврея – это оскорбление Господа! Нападение на еврея – это поругание имени Бога!» Однако верным оказывалось и противоположное. Жестокий отпор представлял собой киддуш ха-шем, «освящение божьего имени»: «Еврейский кулак перед носом изумленного мира гоев, который не видел его уже два тысячелетия, – это киддуш ха-шем» [910].

Такая идеология побудила каханиста Баруха Голдштейна расстрелять 29 палестинцев, собравшихся на молитву в Пещере патриархов в Хевроне, во время праздника Пурим – 25 февраля 1994 г. Он мстил за гибель 59 евреев, убитых палестинцами 24 августа 1929-го, и эта месть привела к эскалации исламского террора в самом Израиле и на занятых им территориях.

Религиозный подъем, охвативший мусульманский мир после 1967 г., не затронул палестинцев. Их отклик на поражение арабов имел политический, секулярный и националистический характер. Ясир Арафат реорганизовал Организацию освобождения Палестины и начал кампанию по поиску решения палестинской проблемы, прибегая то к партизанской борьбе, то к террору, то к дипломатии. Движение было исключительно секулярным. Однако после того, как националисты из ООП потерпели в 1971 г. поражение в секторе Газа от Ариэля Шарона, шейх Ахмед Ясин основал исламское движение под названием «Муджама» («Конгресс»), развернувшее программу социальной поддержки сродни тем, которые организовывали «Братья-мусульмане». К 1987 г. «Муджама» выстроила в секторе Газа целую благотворительную империю: клиники, центры лечения от наркологической зависимости, молодежные клубы, спортивные комплексы и школы изучения Корана. Финансы поступали от закята (исламского налога), богатых нефтяных государств Персидского залива и от Израиля, который надеялся ослабить ООП, поддерживая «Муджаму». В этот период Ясин не планировал вооруженной борьбы с Израилем. Он выступал реформатором и хотел донести до беженцев Газы плоды эпохи модерна в исламской форме. Кроме того, он сражался с националистами за душу Палестины: идентичность палестинского народа, считал он, должна быть мусульманской, а не светской. Популярность «Муджамы» свидетельствовала о том, что многие палестинцы разделяли его точку зрения. Они гордились Арафатом, но его секулярный этос был понятен лишь верхушке, получившей современное западное образование [911].