Карен Армстронг - Битва за Бога: История фундаментализма

Совершенно иную идеологию исповедовал «Исламский джихад», подпольная сеть, схожая с египетской организацией «Джихад». «Исламский джихад» применял идеологию Сайида Кутба к палестинской трагедии, интерпретируя ее в религиозном свете. Сейчас, считали активисты «Джихада», палестинское секулярное общество представляет собой джахилию, а участники движения – это авангард, сражающийся «против высокомерных, против колонизаторов всего мира», объяснял идеолог «Джихада» шейх Ауда. Они сражались за будущее всей уммы. В отличие от «Муджамы» «Исламский джихад» настраивался на вооруженную борьбу против Израиля и мишенью своей избирал религиозные объекты. Так, в октябре 1985 г. активисты забросали ручными гранатами военных и гражданских, собравшихся на церемонии принятия военной присяги у Западной стены, что привело к гибели отца одного из новобранцев. К этому времени организация действовала не только в секторе Газа, но и на Западном берегу [912].

9 декабря 1987 г. в Газе вспыхнуло народное восстание, получившее название интифады и распространившееся затем на Восточный Иерусалим и Западный берег. С 1967 г. на этих землях успело вырасти при израильской оккупации целое поколение палестинцев. Они возмущались прежним руководством ООП, так и не добившимся независимости Палестины, и устали от ежедневных унижений и тягот существования под гнетом чужой, враждебной власти. Израильтяне надеялись, что арабы на занятых территориях со временем покорятся, но к 1987 г. озлобленность против Израиля достигла пика. Палестинцы жаждали создать собственное независимое государство. Молодые руководители восстания сосредоточились на борьбе с оккупацией, агитируя каждого палестинца внести свой собственный вклад в это дело, поэтому женщины и дети швыряли камни в израильских солдат, потрясающих оружием и кичащихся своим силовым превосходством. Интифада потрясла и остальной арабский мир, и международное сообщество, а также придала сил израильским пацифистам, убедительно продемонстрировав, что палестинцы намерены обрести независимость и освободиться из-под израильского контроля любой ценой. Интифада произвела впечатление и на таких сторонников жестких мер, как Ицхак Рабин, который, будучи военным, осознал невозможность применения оружия против женщин и детей. Став премьер-министром в 1992 г., Рабин был готов к переговорам с ООП, и на следующий год Израиль и ООП подписали соглашения в Осло.

Однако уже в начале интифады была образована новая организация, придавшая палестинской борьбе пугающе нигилистический исламский уклон. Интифадой руководили светские лица, но часть активистов «Муджамы» основала движение ХАМАС (Харакат аль-мукавама аль-Исламия – Исламское движение сопротивления), призванное бороться и с израильской оккупацией, и с палестинским светским национализмом. ХАМАС сражался с секуляристами за мусульманскую душу Палестины, и молодежь вступала в организацию большими группами. Многие приходили из лагерей беженцев, но были и представители среднего класса, и «белые воротнички». Стремление действовать силой, как обычно, родилось в ответ на притеснение. ХАМАС ужесточил свои террористические действия после гибели 17 палестинских верующих на Харам аль-Шариф (Храмовой горе) 8 октября 1990 г. Страх уничтожения побуждал ХАМАС нападать и на палестинцев, которых считал пособниками Израиля. «Наши враги всеми силами пытаются уничтожить весь наш народ», – объяснял в 1993 г. представитель организации, поэтому любое сотрудничество с Израилем – это «страшное преступление» [913]. Как и «Исламский джихад», ХАМАС представлял арабо-израильский конфликт в религиозном свете. Причина палестинской трагедии, считали активисты, в том, что народ забыл свою религию, и освободиться из-под власти Израиля палестинцы смогут, лишь вернувшись к исламу [914]. ХАМАС утверждал, что Израиль обязан своими победами иудаизму и что Израиль намерен уничтожить ислам [915]. А значит, война палестинцев имеет оборонительный характер. После того как Барух Голдштейн расстрелял палестинских верующих в Хевроне, участники ХАМАС поклялись действовать по принципу «жизнь за жизнь». Активисты выждали 40 дней траура, а затем террорист-смертник уничтожил 7 израильтян – не на оккупированных территориях, а в самом Израиле, в городе Афула. Через неделю, 13 апреля 1994 г., другой смертник взорвал автобусную станцию в Хадере, убив пятерых. Насилие порождало новое насилие.

Действия террористов-смертников вызвали у многих израильтян настороженное отношение к подписанным годом ранее соглашениям в Осло, по которым ООП признавала Израиль в границах 1948 г. и обещала положить конец насилию и террору. Взамен палестинцам предлагалась частичная автономия на Западном берегу и в Газе на пятилетний период, после чего должна была начаться последняя стадия переговоров по таким вопросам, как израильские поселения на территориях, выплата компенсаций палестинским беженцам и будущее Иерусалима. Однако действия террористов-смертников в Израиле свидетельствовали: Арафат не может повлиять на исламских боевиков, противостоящих секулярному режиму. И некоторые израильтяне, особенно принадлежащие к правому крылу, обвинили Рабина в том, что подписанием соглашений он поставил под угрозу безопасность Израиля.

Кукистских раввинов соглашения привели в ярость: правительство совершало преступление, отказываясь от священной земли. В июле 1995 г. рабби Авраам Шапира с 14 гушистскими раввинами велел военным нарушить приказ командования, когда армия начала эвакуировать людей с оккупированных территорий. Это выглядело объявлением гражданской войны. Другие гушистские раввины поставили вопрос ребром: нельзя ли считать Рабина родефом (преследователем), который активно угрожает жизни иудея, а значит, по иудейскому закону заслуживает смерти? [916]4 ноября 1995 г. Игаль Амир, учившийся в иешиве по программе хесдер, позволяющей совместить учебу со службой в армии, и студент Университета имени Бар-Илана, совершил покушение на Рабина во время мирной демонстрации в Тель-Авиве. Изучение иудейского закона, сообщил он впоследствии, привело его к выводу, что Рабин действительно родеф, враг еврейского народа, и его долг – уничтожить врага [917].

Как и гибель Садата, убийство Рабина продемонстрировало, что на Ближнем Востоке ведутся две войны. Одна – это арабо-израильский конфликт, а другая – война между секуляристами и верующими внутри таких непохожих стран, как Израиль и Египет. Религиозные евреи не единственные чувствовали себя оскорбленными до глубины души и пылали гневом. Израильские секуляристы тоже испытывали отторжение и оскорбления со стороны верующих. Знаменитый израильский писатель Амос Оз, гуляя по кварталу харедим в Иерусалиме, вспоминал, что первые сионисты не признавали ортодоксальный иудаизм и «изгоняли его из окружающего мира и из своей души. Охваченные ненавистью и презрением, они изображали его как болото, как нагромождение мертвых слов и погасших душ». На эту неприязнь харедим отвечали тем же. На стенах зданий в кварталах, населенных активистами «Нетурей Карта», Оз видел черные свастики и надписи «Смерть сионистским гитлеровцам!» и «Долой Тедди Коллека [мэра Иерусалима, сторонника Партии труда]!». Оз вспомнил и своего учителя Дов Садана, который утверждал, что светский сионизм – это лишь мимолетный эпизод еврейской истории и что ортодоксальный иудаизм воспрянет, «поглотит сионизм с потрохами и переварит». Бродя теперь по улицам ультраортодоксального квартала, Оз чувствовал, как давит со всех сторон набирающий силу харедистский иудаизм, «потому что он растет и ширится, угрожая вашей духовности, и точит корни вашего мира, готовясь завладеть им, когда вы и вам подобные исчезнут» [918]. Похоже, светские израильтяне тоже боятся уничтожения и испытывают иррациональный страх перед лицом религиозного противника.