Джон Кроссан - Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги

Опять-таки никакого пацифизма: через этого Мессию Бог «будет вести войну». И с такой трансцендентной фигурой возникает вопрос: как именно будет достигнут «покой от меча»?

С учетом всего этого следует подчеркнуть момент, которого мы уже касались в предыдущей главе. Конфликт между Израилем и Римом никогда не был лишь обычным конфликтом между побежденным и победителем, колонией и империей. Это было столкновение эсхатологических концепций: Израиль возвещал грядущий золотой век, а Рим – уже начавшийся золотой век. Справедливый и ненасильственный мир лежал для Израиля в будущем Эсхатоне, а для Рима – в уже существующей империи.

К I веку н. э. для многих жителей Иудеи настало время выбора между римской и еврейской версиями пятого и последнего Царства на земле. Для многих наступила пора выбирать между Богом и Римом, верностью и неверностью завету и закону.

И наконец, возникает следующий вопрос. Чем именно владычество Бога отличается от владычества Рима? Чем именно отличаются справедливость и мир Бога от справедливости и мира Рима? Если Pax Romana устанавливался войной и завоеванием, насилием и победой, установится ли Pax Divina аналогичным способом, только с применением гораздо большей силы? Вот тут-то появляются Иоанн Креститель и Иисус…

Я думаю (и не только потому, что задним числом легко судить), что все те еврейские учителя и мыслители, мудрецы и пророки римского Израиля начала I века, которые не пытались понять, как ответить на римский империализм, изменили своей истории, своей традиции, своему завету и своему Богу. Реакция могла быть разной: приятие или сопротивление, насилие или ненасилие. Однако в любом случае между 4 годом до н. э. и 66 годом н. э. было ясно: Иудея (и возможно, даже сам иудаизм) переживает годы, которые определят в будущем очень многое.

Как видим, в эти семьдесят лет было немало попыток организованного ненасильственного сопротивления, попыток выработать и философский подход, и практическую программу выживания с честью и достоинством. Такова матрица. В следующей главе мы поговорим о движении Иоанна Крестителя и движении Иисуса. К настоящему моменту вы уже можете угадать мои вопросы.

Первый вопрос: каким было сопротивление этих движений: насильственным или ненасильственным? И еще более сложный второй вопрос: избежали ли они человеческого насилия в настоящем, если ожидали (или одно из них ожидало) божественного насилия в будущем? И не получается ли опять, как уже неоднократно бывало в Библии, что божественное учение о ненасилии де-факто нивелируется?

Я сравниваю и противопоставляю программы Иоанна Крестителя и Иисуса без желания возвысить первую над второй или наоборот. Я убежден, что Иисус очень многому научился у Иоанна, а взгляды свои изменил из-за того, что случилось с его наставником. Но даже позже, когда он разошелся во мнениях с Иоанном, он сохранил глубокое уважение к нему. А популярность Иоанна наверняка еще и защитила Иисуса от Антипы. Эта «лиса» (Лк 13:32) точно рассчитала, что не может позволить себе сразу казнить еще одного популярного пророка.

Первый вопрос: у визионерских программ Иоанна и Иисуса была общая матрица (эсхатология, ненасилие и мученичество), но находятся ли они в преемстве между собой? Насколько они согласны между собой?

С одной стороны, Матфей говорит о единстве их провозвестия.

В те дни приходит Иоанн Креститель и проповедует в пустыне Иудейской и говорит: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

Иисус начал проповедовать и говорить: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное».

С другой стороны, у Луки их программы выглядят довольно разными, когда Иисус отвечает на вопрос, заданный Иоанном из тюрьмы (Лк 7:22). Поэтому повторим вопрос: сходны или различны визионерские программы Иоанна и Иисуса?

Одно интересное различие мы находим в Евангелии Q Это еще один источник сведений об Иисусе, который Матфей и Лука использовали наряду с Евангелием от Марка. (В науке он именуется Q ибо Q– первая буква в немецком слове Quelle, «источник».) Он сообщает, что противники Иоанна и Иисуса, которые не любили в равной степени их обоих, отзывались о них следующим образом:

Ибо пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: «В нем бес». Пришел Сын Человеческий (так назван Иисус в соответствии с Дан 7:13–14. – Д. К.), ест и пьет; и говорят: «Вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам». И оправдана премудрость чадами ее.

Вынесем за скобки разницу в характерах и остановимся на разнице в программах. Ведь постятся – в приготовлении будущего, а пируют – в радость о настоящем (см. также Мк 2:18–20).

Более того, Иисус начал как ученик Иоанна и принимал программу Иоанна. Без сомнения, он принял крещение от Иоанна в Иордане. Историчность этого события видна из той неохоты, с которой евангелисты о нем сообщают: Марк мирится с ним (Мк 1:9), Матфей снабжает пространными объяснениями (Мф 3:13–15), Лука спешит перейти к следующему пункту повествования (Лк 3:21), а Иоанн и вовсе опускает (Ин 1:36). Однако впоследствии, обретя собственный голос, Иисус говорит: «Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его» (Мф 11:11 = Лк 7:28).

Значит, программы все-таки разные, хотя Иисус не сразу выработал собственную позицию, а сначала соглашался с Иоанном. Теперь сравним движение Иоанна и движение Иисуса, движение Крещения и движение Царства. В чем конкретно состоят эти различия?

Одна предварительная оговорка: исторический Иоанн не тождествен библейскому Иоанну, поскольку в наших нынешних текстах интересы Иоанна сосредоточены на Иисусе. Однако программа Иоанна шла полным ходом еще до появления Иисуса на общественной сцене. Скажем, Иосиф Флавий описывает жизнь и смерть Иоанна, даже не упоминая об Иисусе, и называет Иоанна «Крестителем», не упоминая о крещении Иисуса (ИД 18.116–119).

Будем помнить: исторический Иоанн был предтечей не Иисуса, а Бога; он готовил пришествие не Христа, а Царства Божьего. Однако превращение исторического Иоанна в библейского – лишь предварительный пример того, как в Новом Завете происходит утверждение-и-отрицание. И он предзнаменует то, что случится с Иисусом и Павлом…

Прежде всего, об эсхатологии. Исторический Иоанн был эсхатологистом, причем апокалиптическим эсха-тологистом, то есть пророком, который притязал на особое откровение свыше, – кстати, греческое слово «апокалипсис» значит «откровение» – о великой «Божественной уборке». Само по себе такое откровение могло касаться разных вопросов, связанных с Царством Божьим, а не обязательно – его близости и не исключительно – его насилия. Однако обстановка в римском Израиле была столь накаленной, что людей волновало главным образом одно: когда наступит