Марио Ридинг - Нострадамус: благая весть. Предсказание известного прорицателя

Прежде всего, в четвертой строке Нострадамус явно намекал на алхимию. Для древних алхимиков золото символизировало солнце, а серебро – луну. Однако здесь Нострадамус ниспровергает традиционное алхимическое направление, делая серебро из золота, а не наоборот. Это предполагает и философский упадок, отдаленно напоминающий изречение Чосера: «Не все то золото, что блестит, как молвит пословица» (Canterbury Tales, the Canon’s Yeoman’s tale, lines 962-3). Само изречение Чосера было взято (как великодушно отмечает автор) у Аллана Лилльского из книги «Парабола»: «Non teneas aurum totum quod splendet ut aurum/Nec pulcrum pomum quodlibet esse bonum [16]». Нострадамус, несомненно, слышал об этой книге, так как Аллан Лилльский (1128–1202) был знаменитым французским теологом и проживал в течение некоторого времени в Монпелье, городе, где Нострадамус учился в университете (иногда по этой причине теолога называют Аллан де Монпесуланно). В строках 1476–1479 в «Кентерберийских рассказах» (в «Рассказе слуги каноника») Чосер следует и дальше по маршруту катрена Нострадамуса:

Теперь вернемся к числу 53, которое приводит нас прямо к 1653 году, когда Оливер Кромвель стал лордом-протектором Англии, Шотландии и Ирландии (как и предсказал Томас Хоббс в своей книге «Левиафан» двумя годами ранее). Пуританский протестантизм Кромвеля был бы для католика Нострадамуса настоящим проклятием. Предсказатель очень хорошо описывает переход Англии к фундаментальному протестантизму, предполагая, что из этого не выйдет ничего хорошего. Он был прав, конечно, и благочестивый Кромвель умирает всего через пять лет, его наследие разрушается, а на смену приходит намного менее просвещенный прагматизм Стюартов (хотя и более поверхностный).

Нострадамус оплакивает пуританство и благочестие как объездные дороги прямого пути и с нетерпением ждет возвращения так называемого «единоверного» католичества. В этом отношении он рассматривает междуцарствие Кромвеля как благую весть с благоприятным эффектом в долгосрочной перспективе.

Сначала может показаться неправдоподобным, что катрен предсказывает великий лондонский пожар и должен трактоваться как благая весть. Но во многих отношениях это так и было. Посмотрите, почему: в пожаре погибло всего шесть человек, тогда как число жертв могло увеличиться до тысяч. Пожар способствовал реконструкции Лондона Кристофером Реном, включая строительство и освящение сорока девяти новых церквей и строительство его шедевра, нового собора Святого Павла. Пожар буквально извел чуму, убившую 17 440 человек (общая численность населения составляла 93 тысячи) за год до бедствия; он избавил город от значительного числа средневековых трущоб, находившихся в антисанитарном состоянии. Лондон извлек из бедствия урок в области строительства (большинство домов до великого пожара строили из полукруглых бревен, покрытых смолой и дегтем, и соломенных крыш), тушения пожара и срочной расчистки. Все эти действия дали возможность увериться, что Лондон больше никогда и ни при каких обстоятельствах не столкнется с угрозой полного уничтожения.

Теперь вернемся к катрену, представляющему собой одно из самых замечательных предсказаний Нострадамуса и одно из наиболее успешно растолкованных. Первую строку можно истолковать по-иному и язвительно заявить, что во время пожара не пролилась кровь знати, [17]многие представители которой поторопились покинуть Лондон. Король, конечно, как говорят, узнавал о масштабе пожара только из свидетельств Пипса Сэмюэла, привезенных к нему в относительно безопасное убежище Уайтхолла (хотя и здесь в последний день пожара стало небезопасно). Четыре пятых города были уничтожены огнем (13 200 домов, 50 помещений гильдий, 87 церквей, покрывавших в общей сложности площадь в 436 акров). Дату пожара можно точно просчитать, если умножить 20 на 3 и прибавить 6, то есть получается 66. «Старая леди» в третьей строке – собор Святого Павла, уничтоженный вместе с другими 86 церквями, тогда как общее число церквей в Лондоне в то время достигало 109 («secte» в четвертой строке – то, как католик Нострадамус сообщает нам о том, что именно протестантские церкви горели, потому что для католической церкви эпохи Нострадамуса протестантская церковь была, несомненно, не чем иным, как сектой). К тому же если подходить ко второй строке с эвфонической точки зрения (см. Введение), читаем: «…Brulez par foudre divin, troyes, les six» («Сожжен священной молнией, как Троя, но только шестеро погибли»). И на самом деле во время пожара погибло только шесть человек.

Поэт-лауреат [18]Джон Драйден в своей эпической поэме «Чудесный год» (Annus Mirabilis) примерно в 1666 году [см. катрен 2/66 – 1666: «Чудесный год» сэра Исаака Ньютона] написал следующее:

Может показаться странным, что я называю катрен, предсказывающий ужасный пожар, благой вестью. Но долгоиграющий эффект великого лондонского пожара включал предотвращение чумы, архитектурное возрождение города Реном, появление страхования и использование эффективных средств борьбы с огнем (прямое следствие случившегося катаклизма). Следовательно, событие привело к положительным переменам и полностью заслуживает права считаться благой вестью.